Майору по мере сил помог, документы доставил нашим. Благодарности не ждал, в армии с этим скупо, но и карцера тоже. Игорь решил не ломать голову, сейчас от него ничего не зависит. Хоть бы майору удалось выйти на связь, тогда с Игоря нелепые обвинения в измене снимут. Он улегся на топчан, уснул. Утром, после оправки и завтрака, как две капли воды похожего на ужин, его привели к подполковнику.
– Садись, пиши.
– Что?
– Все, что мне вчера наплел. Подробно, с момента выхода из наших траншей.
Игорь обмакнул ручку в чернильницу.
– Как озаглавить?
– Показания гражданина Каткова. Инициалы тоже, год рождения.
– Я не гражданин, военнослужащий, рядовой Катков. И показания писать не буду.
Игорь был готов писать пояснительную записку, объяснительную, но не показания. Тут уже следствием попахивает и трибуналом. Он отодвинул от себя стопку бумаги, встал.
– Конвой! – крикнул подполковник. – В камеру его, на воду! Посидит без еды, одумается!
Игоря снова завели в камеру. Он сел на топчан, провел по щеке ладонью. Щетина отросла, аж трещит под пальцами. Мысль мелькнула: какую статью ему впаяют? Измену Родине? Не изменял. Другие воинские преступления – дезертирство, неподчинение приказам командира, даже мародерство – вообще никаким боком не пришьешь.
Три дня караульный приносил ему только воду в котелке. В животе урчало, по ночам еда сниться стала. Но крепился. Не все ли равно, от чего сдохнуть – от голода или от пуль расстрельной команды? На четвертые сутки его снова привели к подполковнику.
– Садись и пиши.
– Не буду, – уперся Игорь. – Если статью пришить хотите и в трибунал, так хоть на душе легче будет, что понапрасну на себя не написал.
– Какой гордец! Ничего, пообломаем, не такие ломались.
Игоря увели в камеру. Как ни странно, снова стали кормить. Суп-баланда, каша, чай. Но какое-то время продержаться можно. Что беспокоило – не трогали, не вызывали на допросы. Игорь ногтем черточки на стене ставил, сколько суток он уже в узилище. Выходило, с сегодняшним днем одиннадцатые сутки. После обеда загремел замок.
– С вещами на выход! – распорядился конвойный.
Издевается, что ли? Какие у него вещи?
Знакомый кабинет, подполковник, а за столом – майор, которого он знал как Баумгартнера. Игорь по стойке смирно встал, доложил:
– Рядовой Катков!
Майор встал, обошел стол, обнял Игоря.
– Прости, что так получилось. Связи не было, немцы пеленгаторами засекли, радист еле ноги успел унести. Вот и держали тебя, пока я сам не выбрался.
– Разрешите во взвод идти?
– Присядь, у нас разговор долгий будет.
Игорь сел на стул.
– Должен сказать, что действовал ты как опытный разведчик, причем прошедший школу разведки. Со стороны заметно – небольшие помарки были, да это мелочи. В целом я доволен.
Игорь молчал, ждал продолжения. Обидно стало. А если бы майор не вернулся, его что – в расход пустили? Наверное, майор понял его состояние.
– Обиделся?
– Есть такое дело.
– Разведчик должен контролировать свои эмоции. Молод ты еще.
– Со временем этот недостаток пройдет, если доживу.
Офицеры засмеялись. Игорь уже догадался, о чем разговор будет. Состоялась как-то уже такая беседа.
– О чем думаешь? – спросил Игоря Самойлов.
– Не хочу.
Подполковник удивился.
