– Что это значит? – не понял Забивала.
Сатвик не ответил, только задумчиво потянул себя за ухо.
Я не сводил глаз с экрана и чуть не вскрикнул, когда картина интерференции вдруг схлопнулась в две полоски, но, обернувшись, увидел, что Забивала заглядывает в ящик.
– Просто проверял, горит ли лампочка.
– Горит. Я понял, как только ты ее увидел.
Мы перебрали всех наличных лягушек. Мы попробовали с саламандрами. Коллапса волны не возникало.
– Может, это только с земноводными, – сказал Забивала.
– Да, возможно.
– Что из этого, вообще говоря, следует?
– Представления не имею.
– Как получается, что мы влияем на систему, а лягушки с саламандрами – нет?
– Может, устройство глаз? – предположил Забивала. – Квантовая спутанность проявляется в самих молекулах родопсина.
– И что это меняет?
– Клетки оптических нервов всего лишь передают учтенные кванты на зрительную кору. Глаза – тоже датчик.
– Дело не только в наших глазах.
– Откуда ты знаешь?
– У лягушек есть и глаза, и кора.
– Можно я попробую? – вмешалась Джой.
Мы все повернулись к ней. Заложенный за ухо каштановый локон выбился ей на щеку и стрелкой указывал на губы. Лицо ее было серьезным.
– Давай, – сказал я.
Мы снова подготовили установку, только на этот раз в ящик был устремлен пустой взгляд Джой.
– Готова?
– Да, – отозвалась она.
Сатвик нажал кнопку.
Машина загудела. Мы оставили ее включенной на десять секунд. Я проверил результат и покачал головой:
– Ничего.
Картина интерференции не нарушилась. Вместо двух отдельных полос на экране был узор пересекающихся волн.
– Попробовать стоило, – сказал Забивала.
На следующее утро Забивала встретил нас с Сатвиком на стоянке. Мы все уселись в мою машину и поехали в торговый центр.
Мы зашли в зоомагазин. Я купил трех мышек, канарейку, черепаху и курносого щенка бостонского терьера. Продавец вытаращил глаза.
– Любите домашних животных? – Он подозрительно косился на Сатвика с Забивалой.
– О да, – закивал я. – И чтоб их было много.
Обратный путь проделали в молчании, только щенок поскуливал.
Забивала нарушил тишину:
– Может быть, требуется нервная система посложней, чем у земноводных.
– Разницы быть не должно, – возразил Сатвик. – Жизнь есть жизнь.
Я сжимал баранку, вспоминая ночные споры в колледже. В чем отличие между разумом и мозгом?
– Семантика, – сказал Забивала. – Разные имена для одного понятия.
– Нет, – подумавши, ответил Сатвик, – не только.
– Это вроде старой загадки про гитару, – напомнил я. – Чем играют на гитаре, пальцами или душой?
– Мозг – это железо, – сказал Сатвик. – Разум – это софт.
За окнами машины пролетали массачусетские пейзажи, справа вставала стена разрушенных холмов – темные камни, кости земли. Сложные переломы костей. Где-то на востоке угадывался океан. Холодная темная вода. Остаток пути мы молчали.
В лаборатории начали с черепахи. Потом проверили канарейку, которая после опыта упорхнула и устроилась на шкафу. За ней
