поэтому обратить на себя внимание жителей крепости не составило труда. Стоило горластому орку проорать несколько приказов, перемежаемых крепкими словечками, как из-за стены высунулась голова солдата, которая, глупо моргнув, тут же исчезла. Зато начал неторопливо спускаться лифт. Мы с товарищами неторопливо стали забираться внутрь, перелезая через высокие борта, когда солдат снова появился в нашем поле зрения:
– Господа, пожалуйста, побыстрее, я вас умоляю. Пока она снова не появилась.
– Кто должен появиться, демоны тебя сожри, – заорал орк, как раз помогавший Ханыге забраться на платформу.
– Не поминайте демонов, господин, пожалуйста, вы накличите ее, – еще более испуганно закричал солдат.
Мы поторопились, хотя так и не поняли, о ком он говорил. Я забирался последним. Стоило мне оказаться на платформе, как она резко рванула вверх, причем двигалась гораздо быстрее, чем спускалась. Признаться, рывок был настолько резким, что мы еле удержались на ногах, что не преминул нецензурно прокомментировать не боящийся после подземелий даже темных богов орк.
На стене нас уже встречали. Кажется, солдатам о предстоящей инспекции ничего не было известно, по крайней мере, нам пришлось долго и упорно доказывать свое право находиться здесь, показывать свои документы и предписания, которые чудом сохранились после всех передряг, в которых мы успели побывать. На лицах солдат мы заметили облегчение пополам со страхом, что не могло не насторожить.
В крепости постоянно находится около двух сотен солдат. Этого и раньше вполне хватало, чтобы контролировать три тысячи заключенных, а теперь, я полагаю, им совсем стало нечего делать. Так же по плану там расположены десять больших, двухэтажных бараков, каждый на пятьсот человек, казарма, мало чем отличающаяся от тех же бараков, хозяйственные постройки и отдельный дом для офицерского состава. Насколько мне известно, сейчас, как и всегда, весь здешний офицерский состав ограничивается одним комендантом, так что дом в полном его распоряжении.
Пока шеф разбирался с документами, я подозвал того солдата, который первым нас заметил.
– Скажи, уважаемый, – как можно доброжелательнее начал я, – почему ты нас торопил?
Солдат, похоже, напугался еще больше. Я не очень понял почему – то ли ему страшно было называть причину, то ли, узрев мою аристократическую физиономию, стал опасаться наказания за то, что чем-то не угодил такой важной персоне. Возможно, справедливы оба варианта. Солдат откашлялся, шумно сглотнул, а потом все-таки выдавил:
– Да, ваше благородие, я за вас же боялся. Демоница по пустыне бегает, жуткая, как Мара сама, людей убивает, и нет спасенья от нее совсем. Я сам-то не видел, но другие видели. Так-то она по шахтам все ползает…
Солдат осекся. Я проследил за его взглядом и понял, что его остановило. Какой-то капрал из встречающих внимательно смотрел прямо в глаза бедному солдату, и взгляд этот не обещал ничего хорошего. Да, неприятно. Конечно, про это загадочное существо я уже слышал от того старого мага, что мы встретили первым, да и Флинн по дороге к выходу дополнил его рассказ, но по легенде-то нам такие подробности неизвестны. Ясно, что капрал не хочет, чтобы мы с шефом узнали что-то лишнее. Значит, тоже замешан? Интересно, насколько вообще солдаты вовлечены в то, что здесь творится? Ясно пока только, что комендант в этом по уши.
Пока я наблюдал метаморфозы на лице несчастного солдата, к нам подошел тот самый капрал:
– Вы не слушайте его, ваше благородие, это выдумки все. От скуки народишко мается, вот и воображает сказки всякие. А ты, волчья сыть, – повернулся он к солдату, – если еще раз при их благородии рот свой поганый раззявишь, на всю жизнь в караул у офицерских квартир пойдешь. Оставшуюся. А теперь пшел вон!
Мне очень не понравилось, как он произнес это «оставшуюся», и, особенно то, как отреагировал на это солдат. Он, похоже, только колоссальным усилием воли удержался на ногах, настолько его потрясла эта угроза. Дрожащим голосом он пробормотал что- то вроде «такточнгспдинкапрал», развернулся и, спотыкаясь, побежал прочь. Судя по замысловатой траектории, он даже не особо видел, куда бежит. Я понадеялся, что он в таком состоянии не свалится со стены, а сам подошел к заканчивавшему разбираться с бумагами шефу.
Прежде чем идти общаться к коменданту, нам предложили отдохнуть с дороги и привести себя в порядок. Почему-то для этого нам выделили две четырехместных квартиры в одной из казарм, а не одну из комнат в доме коменданта, которая по идее полагается нам по статусу – все-таки мы не кто-нибудь, а инспекторы из столицы! Все тот же капрал объяснил это тем, что, дескать, как раз недавно господин капитан затеял ремонт в доме офицеров, который сейчас и проводится силами каторжан. Дескать, жить там сейчас совершенно невозможно, ремонтом не затронута только та часть, которую занимает непосредственно комендант. Мы вежливо покивали, хотя я почему-то ни на грош не поверил объяснениям капрала. Судя по задумчивому виду шефа и скептическому хмыканью гоблина, мои товарищи не поверили тоже.
Тем не менее, мы с большим удовольствием «свершили омовенье», как выразился все тот же Ханыга, а также переоделись
