и наполняя чашку. – И не спрашивай, почему диктатура такая кровавая. У нас, кажется смертных приговоров уже больше полугода не выносили. И, если хочешь знать, мы, как служащие стражи, являемся псами этого самого кровавого тоталитарного режима. Ты как, сильно меня боишься? В защите нуждаешься? А хотя ты и сам пес…
– Очень. Каждый раз после твоего посещения приходится штаны менять. Чаем вот поить заставляешь постоянно, опять же. Кто ж ты еще, как не кровавый пес? Да еще вымогатель, – серьезно кивнул Свенсон. – Ладно, я и так понял, что это какая-та очередная бредятина. Ты мне подробности лучше расскажи. От чего конкретно защищают, какими методами, сколько народу в ордене?
– Подробностями я тебя не порадую. Я сам об этой организации узнал только два дня назад, причем совершенно случайно. Ходят какие-то ненормальные по кабакам и объясняют народу, как сильно его притесняет нынешний тоталитарный режим и, в особенности, долгоживущие.
– Вот те раз! А чего по кабакам-то? Знаешь, я, конечно, давно никуда не выбирался, но, помнится, народ в них как-то не слишком расположен о политике говорить. Не за тем туда ходят, или это я от жизни так отстал?
– Да знаешь, есть предположение, что приди они с этим на рыночную площадь, так могут ведь и ребра намять. Народ-то у нас все больше спокойный, да и к юродивым терпимо относится, но межрасового напряжения никому не хочется. Вот они и по кабакам и перебиваются. Хотя, конечно, не совсем понятно, какого результата они ждут. Очень мне сомнительно, что кто-то может рассчитывать, что их всерьез слушать станут.
– А знаешь, может, они не того добиваются на самом деле? – неожиданно серьезно спросил Свенсон. – Смех смехом, а что-то про равенство и братство между всеми расами империи стало много разговоров. Раньше как-то без них обходились, а теперь смотри, всех это волновать стало. Не буду каркать, что что-то такое затевается, но интерес к теме явно подогревают. Так что, может, и правильно начальство на этих психов внимание обратило. Психи-то они, конечно, психи, но, может статься, и они кому-нибудь нужны. Так что вы, правда, поищите их главного. Интересно было бы с ним побеседовать.
– Ох, что-то я сомневаюсь, что допрашивать его тебе поручат, мастер, получающий ответы. Сказать-то он тебе все скажет, да только как его потом в презентабельный вид привести?
– А ты, друг мой, неужели думаешь, что я только с этими железками работать могу? Эх, где тебя только учили? Некромантия, между прочим, очень многогранное искусство, чтоб ты знал. Так что, думаю, расскажет все, что знает, а потом о своей говорливости благополучно забудет. Главное, обеспечьте посещение этим милым существом моего рабочего места.
– Мы постараемся – скромно ответил я, и, решив, что пора бы уже доложить шефу о своем успехе в выяснении задания, отправился в свой кабинет.
Следующие два дня мы усиленно искали представителей ордена. Найти кого-то из них с ходу не получилось, что и не удивительно – организация явно не слишком многочисленная, и постоянного места для выступлений и агитации у них нет по понятным причинам. Впрочем, сам по себе процесс поиска всем понравился – что может быть лучше, чем просиживать рабочее время в многочисленных кабаках и трактирах. Мы решили, что раз уж мы один раз почти наткнулись на разыскиваемого в ресторане, то и дальше искать следует там же. Чтобы не привлекать лишнего внимания и увеличить площадь поисков, решили разделиться, и удача снова улыбнулась Ханыге. Вечером, сидя в одной из гоблинских «грибниц», он стал свидетелем пламенного выступления одного из активистов ордена справедливости. Грибницами гоблинские трактиры называют потому, что грибы – излюбленная пища гоблинов. Гоблины готовят из грибов любые блюда, вплоть до сладких десертов, и используют даже такие виды грибов, которые всеми прочими расами считаются жутко ядовитыми. Самое же известное гоблинское блюдо – отвар из рыжих поганок – запрещен к продаже всем, кроме самих гоблинов – на тех оно действует как легкий наркотик, наподобие слабого вина, в то время как представитель любой другой расы становится рабом отвара чуть ли не с первого глотка. И все равно находятся охотники попробовать.
Внимательно выслушав проповедь, наш зеленый товарищ проследил, как проповедовавшего вежливо выпроводили из заведения, пообещав в следующий раз проделать то же самое используя ноги не только для того, чтобы довести человека до выхода, но и для придания ему нужного ускорения. После чего Ханыга, расплатившись, проследовал за объектом слежки на улицу. Тот как раз торопливо, но сохраняя достоинство, заворачивал за угол, так что проследить маршрут его движения для незаметного гоблина не составило труда. Пронаблюдав до середины ночи за входом в невзрачную избушку, находившуюся в трущобах, Ханыга пришел к выводу, что штаб квартирой ордена это строение быть не может, и потому бросился докладывать о результатах поисков домой к шефу. Шеф, хоть и не слишком довольный побудкой среди ночи, похвалил гоблина, отправил его продолжать наблюдение и наказал ждать, когда его сменит «этот длинноухий бездельник». Это он меня имел в виду, конечно. А примерно за час до рассвета заявился ко мне и отправил на смену гоблину.
