Рано меня еще хоронить. Но глаза я открыла и к Люциане Береславовне повернулася.
Сидит она на стульчику резном.
Махоньком.
Такой и тронуть страшно – а ну как рассыплется? Но Люциане Береславовне сей страх ведом не был. Подушечку возложила, чтоб, значит, помягче… небось боярский ея зад к твердому непривычен.
– Вы мне не нравитесь. – Она вышивала.
Пяльцы тонюсенькие.
Костяные.
Ткань шелкова.
Иголочка, что лодка по озеру, по ткани скользит и нить за собою тянет.
На коленях же будто коробочка стоит, где бисеру всякого, ниток… и выбирает их Люциана Береславовна не глядя.
– Не принимайте на свой счет. Издержки воспитания. – Люциана Береславовна иголочку попридержала. – Да и жизненный опыт… из деревенских девок редко выходит что-то толковое.
– Куда уж нам до боярского роду. – Я села.
А что, гудение стихло в головах, слабость осталася телесная, так ея превозмочь легко. И до комнаты своей как-нибудь, но добреду. Уж лучше там бока отлеживать, нежели в доме чужом нежеланною гостьей быть.
– Надо же. – Люциана Береславовна голову склонила, и слабо зазвенели бубунцы-заушницы, жемчугом украшенные. – А вы не только мычать способны. Лежите. Все равно вас не отпущу.
– Почему?
– Архип попросил. А ему я не отказываю. К тому же мы можем быть полезны друг другу.
И вновь игла заскользила. А хитро как-то боярыня шьет. И навроде знакомо, а в тож время и нет. Наши-то все больше по- простому, крестиком. Иные, которые мастерицы, то и гладью могут, но на полотне простом, обыкновенном.
И нитки берут шерстяные.
А тут шелка.
– Без моей помощи вас отчислят. Полагаю, это для вас не новость. Все-таки отсутствие элементарной базы мешает вам усваивать новые знания. – Люциана Береславовна подняла пяльцы и нахмурилась. А я ажно дыхание затаила.
Это ж диво-то какое!
Ветка будто бы черемуховая да в жбане стоит.
Шкляном.
С горлом узеньким. И так вышитый, что будто бы взаправду вот-вот в руки сойдет, и синим переливается, и серым, и мнится – пригляжуся, то в воде, которая в жбан этот налита, себя увижу.
Ветка ж едва намечена.
– Я готова заниматься с вами. – Люциана Береславовна провела пальцем по ветке, будто примеряясь. А я уж видела, какой она будет.
Живою.
Духмяною почти.
И мнится, знаю, кто тот платочек наставнику шил.
– Вам это пойдет на пользу. Возможно, что и мне… – Она положила пяльцы и короб закрыла. – В любом случае экзамены вы сдадите. И не так, как зимние, а… вы покажете всем, чего стоите.
– И с чего бы вам…
Я язык прикусила.
Нет, не верю в этакую доброту на пустом-то месте. Небось сама сказала, что не по нраву я ей. Так бы и погнала б, когда б могла… а ведь может. Но почему тогда…
– Рада, что вы все верно поняли. Видите ли, Зослава… – Она тронула губы, стирая усмешку. – Так уж вышло, что моя семья – это Архип и Фрол. Когда-то мы были очень дружны… потом… не важно. Но я не хочу потерять их. И полагаю, в свете последних событий, вам это нежелание понятно. Спрашивать их бесполезно, не скажут. Мужчины порой бывают алогично упрямы.
– Поэтому спрашивать станете с меня?
– Именно, Зослава… именно…
Ох, матушка моя покойная… и чего ответить-то?
