– Позовите, – разрешил я, вошёл в подъезд и стал подниматься по лестнице. Этаж невысокий, обойдёмся без лифта, зато проверим обстановку.
Подъезд был хороший, как и дом. Все чисто, на подоконниках цветы, никакой грязи, никаких окурков и граффити на стенах. Живут приличные люди, и детей хорошо воспитывают… хотя нет, вот одна, пусть и закрашенная, но проступающая надпись на стене: «КВАZИ – МРАЗИ!»
С содержанием я был согласен, но все-таки портить стены нехорошо.
Дверь двадцать четвертой квартиры тоже была приятной. Металлическая, конечно, но облицованная снаружи деревянным шпоном. Два замка. Глазок. Все как положено.
Если честно, то у меня уже было достаточно информации, чтобы вызвать команду зачистки. Но то, что случится после её приезда, меня не устраивало.
Я снял с пояса рацию.
– Денис Симонов, дознаватель смертных дел. Нахожусь на вызове, адрес – Последний переулок, дом два, двадцать четвертая квартира. Мне кажется, что я слышу слабые стоны и призывы о помощи! – громко сообщил я, прижав тангенту. – Принимаю меры по проникновению в квартиру.
Прежде чем опомнившийся диспетчер успел что-то сказать, я вернул рацию на пояс и достал пистолет.
Нет ничего нелепее, чем пытаться выбить пулей замок. Результатом может стать то, что дверь намертво заклинит. Или то, что пуля отрикошетит тебе в голову. Но выбора у меня… выбора у меня…
Я секунду всматривался в дверь. Потом толкнул её стволом.
Дверь плавно открылась. Она была не заперта, просто аккуратно притворена.
Повезло. Очень интеллигентный был человек Виктор Аристархович. Оставить дверь открытой, когда собираешься застрелиться, – это очень, очень культурный поступок.
– Виктор Аристархович! – на всякий случай крикнул я в полутёмную квартиру. – У вас дверь открыта! Можно войти?
Тишина.
Да, видимо, консьержка все правильно услышала, а моя догадка верна.
Я вошёл, держа пистолет перед собой. Налево… направо… в прихожей чисто. Кстати, на самом деле очень чисто, все на своих местах. То ли жена у профессора чистюля, то ли хорошая домработница. Ставлю на домработницу.
Из прихожей вело несколько дверей.
Одна в туалет. Чисто.
Другая по коридорчику в кухню. Тоже чисто, только пахнет горелым кофе. Электрическая плита была хорошей, отключилась сама, но кофейник потемнел и пластиковая ручка слегка оплавилась.
Ну, теперь-то уж никаких сомнений.
Из кухни шла вторая дверь – в гостиную. Я осторожно заглянул туда. Шторы задёрнуты, полумрак.
Но – чисто.
Поворачиваясь налево-направо и прислушиваясь, я двинулся через гостиную. Беззвучно работал телевизор на новостном канале. Дверь в коридор, ещё один туалет (чисто), дверь в спальню – чисто. Маленький холл, оттуда дверь в прихожую и ещё две двери. Какая затейливая планировка, можно кругами бегать, в казаки-разбойники играть. Ненавижу такие квартиры.
Дверь… Ещё одна спальня. Детская? Нет, взрослая. Супруги предпочитали ночевать в разных спальнях? Тоже мне, аристократы хреновы…
Ну и последняя дверь…
Ещё не открыв её, я почувствовал запах – слабый смешанный запах пороха, крови и чего-то остро-пряного. Очень хорошо знакомый мне запах.
Я перебросил пистолет в левую руку, правой вытащил из ножен мачете. И толкнул дверь ногой.
Тут было посветлее, зато кровью и дерьмом воняло чудовищно.
Профессор Виктор Аристархович стоял у раскрытой двери на балкон, рядом с внушительным, но опрокинутым креслом, слегка пошатываясь и подёргивая склонённой на плечо головой. У всех у них головы поначалу держатся неустойчиво, что прямо-таки намекает и провоцирует. Одет профессор был простецки – старые мятые штаны и синяя клетчатая рубашка, на спине порванная и тёмная от крови. При моём появлении профессор начал медленно поворачиваться.
– Что ж ты в сердце себе стрелял, дурик, – приближаясь к нему, сказал я. – В башку надо было. И мне работы меньше, и сам бы не мучился.
