– Жестоко, зато плодотворно, – сказала Амрена, встряхивая гривой черных волос.
Чувствовалось, Риза ничуть не мучает совесть.
– Теперь ты знаешь свои возможности, – спокойно заключил он, обращаясь ко мне. – Ты способна выискивать наши предметы. Следовательно, ты найдешь при Дворе лета спрятанную половину Книги. А за оставшееся время еще поупражняешься.
– И все-таки, Ризанд, ты мерзавец, – тихо сказал Кассиан.
Риз изящно подобрал крылья:
– Ты бы сделал то же самое.
Кассиан пожал плечами, молчаливо соглашаясь.
Я разглядывала собственные пальцы. Амрена освободила их от грязи и волос, но ногти так и остались обломанными, а кожа – исцарапанной до крови.
– Научи меня сражаться, – попросила я Кассиана. – Помнится, ты мне предлагал. Я хочу стать сильнее, чем сейчас.
Кассиан удивленно поднял брови, но не взглянул на Риза, ожидая одобрения.
– Едва мы начнем упражняться, ты меня сразу же назовешь мерзавцем. И не один раз. Я никогда не обучал людей. Я не знаю, насколько прочны ваши тела. Все это, – он поморщился, – мы узнаем во время обучения.
– Я не хочу уповать лишь на спасение бегством.
– Однако бегство тебя сегодня и спасло, – заметила Амрена.
Я сделала вид, что не услышала ее.
– Я хочу уметь пробиваться с боем, а не тупо ждать, пока кто-то меня спасет.
Я повернулась к Ризу и встала в своей любимой еще со смертных времен позе – скрестив руки на груди.
– Ну что? Убедился в моих способностях?
Он взял кольцо, кивнув в знак благодарности:
– Это кольцо моей матери.
Можно подумать, происхождение кольца все объясняло и оправдывало!
– Как тебя угораздило его потерять? – хмуро спросила я.
– Я не терял. Мать дала мне его… в качестве амулета. Потом, когда я вырос, забрала обратно и передала на хранение Ткачихе.
– Зачем?
– Чтобы не проспорил его или не проиграл.
Такие объяснения годились для малолетней дурочки. Наверняка причина была иной, но я сейчас не желала доискиваться правды. Я хотела вымыться в горячей воде. И еще мне хотелось остаться одной. Оба желания были настолько сильными, что у меня подгибались колени.
Я даже не взглянула на Риза, когда он схватил меня за руку, расправил крылья и мы опять вылетели в окно и снова упали камнем, от чего заходилось сердце… Потом Риз совершил переброс в мою комнату. Из приоткрытой двери купальни выплывали клубы пара. Преодолевая усталость, я поплелась туда и вдруг услышала:
– А как насчет совершенствования других твоих дарований?
Пар заслонял лицо Риза. Я так хотела забраться в воду, что мне было уже все равно, уйдет он или останется.
– Мы порвем друг друга в клочья, этим все и кончится, – сказала я.
– Обязательно порвем, – согласился он, прислоняясь к дверному косяку. – Зато сколько удовольствия получим. Можешь отныне считать наши упражнения обязательной частью твоей работы со мной.
Легкий кивок.
– Попробуй-ка сейчас проникнуть сквозь мои заслоны.
Я знала, о каких заслонах речь, но решила отказаться:
– Слушай, я невероятно устала. И вода остынет.
– Обещаю: я нагрею ее за считаные мгновения. Или, если поработаешь со своими способностями, ты и сама это сделаешь.
Я нахмурилась. Потом сделала шаг в его сторону, второй. Риз отступал. Воспоминания о топленом сале жертв Ткачихи и их волосах были еще слишком острыми. Равно как и сознание, что бо?льшая часть приключений случилась по его вине.
Я выдержала его взгляд, это подмигивание фиолетовых глаз.
– Ты же все чувствуешь, – сказал Риз.
Его голос звучал вкрадчиво и тихо, почти заглушаемый бульканьем воды и щебетанием птиц в саду.
