из камня или иного белого сверкающего материала. Возможно, коралла или даже жемчуга. Над многочисленными шпилями и башнями кружили чайки. Небо было совершенно безоблачным, а ветер дул ровно, принося запах соли и звуки города.
Вскоре я поняла, что остров-гора – только часть города. Множество мостов соединяли его с сушей, тянущейся с трех сторон. Один мост развели, чтобы пропустить большой многомачтовый корабль. Весь залив пестрел кораблями, торговыми и рыбачьими. Были и паромы, перевозившие жителей на сушу и с суши. Город продолжался и там – такой же белокаменный и шумный.
Входные двери дворца были стеклянными, цвета морской волны. Перед ними стояло полдюжины фэйцев. Наши встречающие. Площадка оказалась небольшим балконом. Отсюда не сбежишь, если только не совершишь обратный переброс. Кроме этого, оставалось два пути: пройти через стеклянные двери во дворец или… прыгнуть вниз, на красные крыши красивых зданий, расположившихся на двести локтей ниже балкончика.
– Добро пожаловать в Адриату, – произнес высокий мужчина, стоявший посередине.
Я узнала его. Вспомнила.
Да, я вспомнила обаятельного верховного правителя Дома лета с шоколадно-коричневой кожей, белыми волосами и сверкающими бирюзовыми глазами, под цвет залива. Помнила я и другое: как по приказанию Амаранты Риз проник в разум его придворного, после чего жизнь самого летнего правителя повисла на волоске. Ризанд соврал Амаранте, не сказав о том, что узнал на самом деле. Это уберегло верховного правителя от участи, возможно, худшей, чем смерть.
Но у меня было и другое воспоминание об этом фэйце. Его я не могла объяснить. Словно какая-то часть меня знала, что оно – отсюда, от него. И оно сейчас твердило мне: «Я помню, помню, помню. Мы едины: он и я».
– Рад тебя снова видеть, Таркин, – растягивая слова, произнес Риз.
И больше ничего. Никаких поклонов или иных церемонных жестов.
Пятеро спутников верховного правителя Двора лета хмурились, даже не пытаясь это скрыть. Их кожа тоже была шоколадного цвета, а волосы – разных оттенков белого или серебристого, словно всю свою жизнь они проводили исключительно под палящим солнцем. Зато глаза у всех были разного цвета, и эти глаза сейчас поглядывали то на меня, то на Амрену.
Одну руку Риз сунул в карман, другой указал на Амрену:
– Думаю, Амрена тебе знакома. Хотя ты не видел ее со дня своего… восхождения.
Слова Риза были холодно-учтивыми, обдуманными и острыми, словно заточенная сталь.
Таркин едва кивнул Амрене:
– Рад снова приветствовать тебя в нашем городе, госпожа.
Амрена не поклонилась, не кивнула. Впрочем, я не представляла ее делающей реверанс. Смерив взглядом высокого мускулистого Таркина, его одежду цвета морской волны с золотыми и голубыми вкраплениями, она сказала:
– По крайней мере, ты обаятельнее своего двоюродного братца. Тот был как бельмо на глазу.
Женщина в свите Таркина наградила Амрену неприязненным взглядом. Красные губы Амрены расплылись в улыбке.
– Примите мои соболезнования, – добавила она с искренностью змеи.
Коварные, жестокие… Вот такими гостями были Амрена и Риз… Такой же гостью была и я сама.
Риз указал на меня:
– В Подгорье было не до церемоний знакомства. В общем, Таркин, это – Фейра. Фейра, это – Таркин.
Никаких титулов. Либо Риз это сделал намеренно, чтобы позлить хозяев, либо он не считал нужным тратить время на титулы.
Глаза Таркина – бирюза чистейшей воды – остановились на мне.
«Я помню тебя, я помню тебя, я помню тебя».
Верховный правитель Двора лета не улыбался.
Я придала лицу бесстрастное, слегка скучающее выражение.
Затем взгляд Таркина переместился на мою грудь. Он откровенно пялился в широкий вырез платья, словно был способен увидеть, куда попала искра жизни, искра его силы.
Риз перехватил его взгляд:
– Да, Таркин. Ее груди привлекают внимание. Пусть и невелики, зато сочны, как спелые яблоки.
Я хотела нахмуриться, но вместо этого повернулась к Ризу и посмотрела на него с тем же нагловатым бесстыдством, с каким он смотрел на меня и остальных.
– Вот оно что! А я-то думала, ты восхищаешься моими губами.
Глаза Риза вспыхнули и тут же погасли. Чувствовалось, мой выплеск его удивил и порадовал.
