уйти, они тревожно поглядели на Таркина. Можно подумать, что он – совсем молодой и неопытный – впервые принимал гостей и нуждался в поддержке.
Таркин улыбнулся советникам одними губами. Вскоре наш путь по коридорам окончился. Таркин ввел нас в просторный сводчатый зал, отделанный белым дубом и морским стеклом. Окна здесь выходили на устье залива и бесконечный морской простор вдали.
Я впервые видела столько цветов и оттенков воды. Зеленая вода. Вода сочного синего цвета. Наконец, вода почти черная, цвета полуночи. На мгновение передо мной мелькнула палитра – чтобы изобразить такое, понадобится синяя, желтая, белая и черная краски…
– Я очень люблю смотреть отсюда, – сказал Таркин.
Только сейчас я сообразила, что остановилась возле широкого окна, тогда как мои спутники и хозяева Двора лета расселись за круглым столом, отделанным перламутром. Несколько слуг подали разноцветные фрукты, сочную зелень и дымящихся вареных крабов.
– Ты наверняка гордишься своими владениями, – сказала я Таркину. – Такие прекрасные земли.
Его глаза, почти неотличимые от цвета моря, взглянули на меня.
– Насколько они похожи на те, что тебе доводилось видеть?
Казалось бы, невинный, но весьма тонкий и умно составленный вопрос.
– По сравнению с землями смертных каждый уголок Притиании необычайно красив, – расплывчато ответила я.
– А быть бессмертной приятнее, чем ощущать себя человеком?
Я почувствовала, как всеобщее внимание переместилось на нас. Даже Риз, намеренно вовлекший Крессэду и Вариана в вежливый, но весьма щекотливый разговор о рыбной торговле, на время умолк. Я смерила Таркина взглядом – таким же беззастенчивым, как его собственный, – и сказала без тени учтивости:
– Что толку сравнивать несравнимое?
Таркин несколько смутился:
– Ты – настоящая жемчужина. Я понял это еще в тот день, когда ты бросила кость в Амаранту и запачкала грязью ее любимое платье.
Я постаралась прогнать эти воспоминания, слепой ужас первого испытания.
Между мною и Таркином тоже существовала связующая нить. Понимал ли он, что сейчас действует его же сила, или думал, что им движет непонятное влечение ко мне?
А если мне придется красть у него Книгу… возможно, это предполагало более тесное сближение.
– Помню, ты в Подгорье был совсем бледным. Солнце и море тебе очень к лицу.
Более простодушного мужчину мои слова, скорее всего, заставили бы возгордиться собой. Но Таркин был отнюдь не простодушен. Он знал, что прежде я жила у Тамлина, а теперь оказалась у Риза и от имени Двора ночи попала сюда. Возможно, Таркин считал меня ничуть не лучше Ианты.
– А скажи без обиняков, как ты приноравливаешься ко двору Ризанда?
Вопрос в лоб, после всех хождений вокруг да около. Попытка выбить меня из колеи.
Это почти ему удалось. Я чуть не ответила: «Сама толком не знаю», но Риз меня опередил. Неужели он слышал каждое слово нашего разговора?
– Фейре незачем приноравливаться к нашему двору. Она вошла в мой внутренний круг и ныне является моей посланницей в землях смертных.
– Вы часто общаетесь с миром смертных? – спросила Крессэда.
Я восприняла ее вопрос как приглашение сесть за стол, выскользнув из-под давящего взгляда Таркина. Мне отвели место рядом с Амреной, напротив Риза.
Верховный правитель Двора ночи принюхался к белому искристому вину в своем бокале. Уж не собирался ли он еще больше рассердить хозяев, намекая, что вино может быть отравлено?
– Я предпочитаю сохранять готовность к любым возможным ситуациям. А учитывая, что Сонное королевство вызывает все больше беспокойства, установление прочных контактов с людьми наилучшим образом отвечает нашим интересам.
Вариан на мгновение забыл об Амрене.
– Значит, слухи подтверждаются? – с солдатской простотой спросил он. – Сонное королевство готовится к войне?
– Их приготовления уже закончились, – лениво протянул Риз и наконец-то сделал глоток вина.
