– Может, и хочется, – ответила я, хотя добрая половина моей личности кричала: «Врешь!»
– Отлично, – сказал он.
Его дыхание гладило мне губы.
– Отлично, – повторила я.
Мы стояли почти впритык. Расстояние становилось все меньше, а вызов, бросаемый им, – все ощутимее.
– Только не подвергай опасности свою миссию, – тихо сказал Риз.
Его глаза сверкали, как две фиолетовые звезды.
Морская соль и ветер манили меня, пели мне свою песню.
Возможно, Риз ее тоже слышал.
– Зажги ее. – Он кивком указал на свечу, стоявшую на комоде рядом с раковиной.
Я хотела поупираться, но потом, взглянув на свечу, вызвала огонь и выплеснула весь кипучий гнев, который Ризу удалось-таки достать из глубин моей души.
Свеча полетела с комода, будто кто-то выплеснул на него ведро воды.
Я растерянно пялилась на мокрый комод, с которого на мраморный пол стекали струйки воды. Их шуршание было единственным звуком в комнате.
Риз не отпрянул, не убрал руки. Он по-прежнему упирался в комод. Мой выплеск – в полном смысле слова – вызвал у него лишь тихий смех.
– Ты когда-нибудь научишься выполнять приказы?
Я не вызывала воду. Но я – во владениях Таркина, вблизи него, и его сила… я чувствовала, что сила верховного правителя Двора лета отвечает мне. Я чувствовала лужицы, образовавшиеся на полу, чувствовала плеск морских волн и ленивую гладь залива, ощущала соленость ветра. Я молча смотрела на Риза, игнорируя его вопрос.
У меня не было хозяев, однако я могла стать хозяйкой всего. Если пожелаю. Если осмелюсь.
Я пожелала, чтобы вода превратилась в звездочки, которые тогда мерцали у Риза в темноте. И вода послушно сделалась странным дождем, идущим снизу вверх. Я заставила капельки разделиться и повиснуть вокруг нас. Теперь они ловили солнечный свет и сверкали не хуже морского стекла в люстре.
Риз молча разглядывал устроенное мною.
– Надеюсь, этот фокус ты не станешь показывать Таркину, если у вас дойдет до спальни, – пробормотал он.
Все капельки понеслись в физиономию Риза – слишком быстро, чтобы успеть загородиться. Меня в итоге тоже забрызгало.
Теперь мы оба намокли. Риз оглядел себя, затем улыбнулся.
– Хорошая работа, – произнес он, отталкиваясь от комода.
Он даже не стал вытирать воду, блестевшую у него на лице и руках.
– Упражняйся дальше.
– Неужели он устроит войну? Войну из-за меня?
Риз понял, о ком я спрашиваю. Жар, еще недавно полыхавший в его глазах, сменился убийственным спокойствием.
– Не знаю, – ответил он.
– Я бы лучше вернулась, Ризанд, если вдруг дойдет до войны. Лучше вернуться, чем вынуждать тебя воевать. И не только тебя.
Он сунул все еще мокрую руку в карман.
– Неужели тебе захотелось бы вернуться? Или разжигание войны из-за тебя оживило бы твои чувства? Думаешь, он бы сделал столь серьезный шаг, чтобы вернуть твою любовь?
Я покачала головой:
– Я устала от смертей. Не хочется снова видеть, как кто-то гибнет. И уж тем более – из-за меня.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Хорошо. Мне не хотелось бы, но я бы вернулась. И конечно же, болью и убийствами моих чувств не оживишь.
Лицо Риза оставалось непроницаемым. Затем он шагнул к двери. Его пальцы обвили дверную ручку в форме морского конька.
– Он запер тебя в четырех стенах, потому что знал. Этот взбалмошный придурок знал, какое ты сокровище. Ты стоишь дороже земель, золота и драгоценных камней. Он знал – и хотел сделать тебя своей безраздельной собственностью.
Эти слова ударили по мне, невзирая на то что для какого-то уголка моей израненной души они стали целебным бальзамом.
