Он продолжал разглядывать мое лицо, затем скользнул по телу. Я думала, что увижу усмешку или вожделение… Ничего. Ни малейшего проявления чувств. Только холод и бессердечие.
Чувствуя, что отвращение грозит сломать мою ледяную маску, я поспешила вслед за Мор.
Вдоль стен тянулись пиршественные столы, уставленные сочными фруктами, золотистыми ломтями хлеба и жареным мясом. Тут же стояли пузатые бочки с сидром и элем. От обилия пирогов, пирожных и прочих сластей у меня зарябило в глазах.
Где-нибудь в другом месте у меня бы слюнки потекли… Но не здесь, среди этих разодетых, чванливых фэйцев. Никто из них даже не притрагивался к угощению. Похоже, в их понимании власть и богатство означали расточительство.
Мор поднялась на обсидиановое возвышение. Я осталась внизу. Мор встала рядом с троном, и я едва узнала ее голос. Прежней была лишь звонкость. В остальном это был голос умной, жестокой женщины.
– Ваш верховный правитель появится здесь с минуты на минуту. Он в дурном настроении, поэтому я советую вам тщательно следить за своим поведением, если не хотите оказаться потехой для сегодняшнего вечера.
Прежде чем толпа начала перешептываться, я его почувствовала. Я ощутила приближение Риза.
Мне показалось, что даже каменный пол у меня под ногами вздрагивал от его пружинистых ровных шагов.
Что там пол! Вся гора вздрагивала от каждого его шага.
Придворные затихли. Окаменели, боясь даже дыханием привлечь к себе внимание хищника, неумолимо приближавшегося к нам.
Мор расправила плечи, высоко подняв голову. Ею владела необузданная, звериная гордость от близости к своему хозяину.
Моя роль, наоборот, требовала стоять с опущенной головой. За появлением Риза я могла следить лишь краешком глаза.
Первыми в дверях возникли Кассиан и Азриель – главнокомандующий верховного правителя и его «певец теней». Два самых могущественных иллирианца, каких знала история.
Такими я их еще не видела.
Оба были в черном боевом одеянии, облегающем мускулистые тела. Их доспехи состояли из затейливых металлических чешуек. Мне даже показалось, что оба стали шире в плечах. Их лица не выражали ничего, кроме беспредельной жестокости. Я улавливала странное сходство с чудовищами, украшавшими здешние колонны.
Если прежде у каждого было по два сифона на руках, теперь число камней возросло до семи. Один новый камень посередине груди, еще по два – на плечах и коленях.
У меня подкашивались ноги. Теперь я поняла, что? в Кассиане и Азриеле пугало их лагерных командиров. Если у большинства иллирианских воинов всего один сифон мог многократно увеличить их разрушительную силу… у Кассиана и Азриеля было целых семь. Семь.
Придворные торопливо пятились, стараясь не попасться на глаза суровым воинам, направлявшимся к возвышению. Крылья Кассиана и Азриеля сверкали, когти на вершине каждого крыла рассекали воздух. Мне показалось, что они нарочно заточили свои когти.
Кассиан смотрел только на Мор. Азриель же позволил себе окинуть взглядом зал, после чего принялся буравить глазами всех собравшихся. Придворные ерзали, отводили взгляд. Многих охватывала дрожь при виде одного его Правдорубца, прикрепленного к поясу. А тут еще иллирианский меч, выглядывающий из-за плеча.
Лицо Азриеля было маской смерти, молчаливо обещанной каждому в этом зале. И не простой смерти, а долгой, мучительной, полной нескончаемых страданий. От его взгляда вздрагивали даже тени в углах. Я знала, кого бы он с величайшим наслаждением обрек на такую смерть и за что.
В свое время эта свора даже не попыталась воспротивиться намерению собрата продать свою семнадцатилетнюю дочь в жены отъявленному негодяю, а когда отчаянная девчонка пошла против отцовской воли, с нею поступили так, что мне даже страшно представить ее мучения. Тогда и отец Мор, и остальные упивались своей безнаказанностью. Теперь они жили в беспредельном страхе перед Мор и двумя ее спутниками.
Правильно. Эти зажравшиеся твари и должны их бояться.
И меня тоже.
Затем появился Ризанд.
Он дал им сполна ощутить свою силу. Прочувствовать, кто он такой. Его сила заполнила тронный зал, замок, гору. Мир. Она не имела ни начала, ни конца.
За его спиной не было крыльев. Оружия при нем тоже не было. Ни малейшего намека на то, что он – воин, не уступающий Кассиану и Азриелю. Мир привык считать его обаятельным и жестоким верховным правителем. Таким он и предстал перед Двором
