впился в меня взглядом, как таежный клещ в беспечного туриста.
Первым порывом было выдернуть руку из его хватки и гордо уйти. Но что потом? Просить о помощи близких – чревато. Наверняка за ними следят. Можно было попробовать найти Стасиса и Йожа – неунывающую парочку, по вине которой меня и отправили в Институт благородных чародеек. Попытаться через них выяснить, в чем же обвиняют нас с Лимом. Но что смогут и смогут ли вообще два кадета-шалопая? Но других знакомых от мира магии, кому могла бы довериться, у меня попросту не было. Зато у этого чертова старика наверняка они есть.
И я опустилась обратно на стул.
– Знайте, я вас презираю теперь так же, как и вы меня. Но я перешагну через собственную гордость, если это поможет вытащить Лима.
Старик ничего не ответил, лишь отпустил мою руку, а потом довольно улыбнулся.
– Ну вот и выяснили отношения, – заключил он и вытер лицо ладонью. – Кстати, кофе преотвратный.
– Выяснили, – подтвердила я. И задала последний вопрос: – Скажите, а зачем вам я? Вы же могли, раз так недолюбливаете меня, просто не подцепить заклинанием левитации или не спасать от бандитов…
– Я хочу, чтобы мой дорогой племянник сам разочаровался в тебе. И приложу для этого все усилия. Поэтому и не дал сегодня разбиться. Что же до того несчастного, погребенного под железом, – это его, как оказалось, надо было спасать от тебя.
Но, как впоследствии выяснилось, старик виртуозно умел недоговаривать: я нужна была ему не меньше, чем он мне. Ведь даже убеленные сединами чародеи оказываются беспомощны, когда вынужденно или добровольно остаются без магии. Поэтому-то заметать следы, теряясь в людском потоке, пришлось мне. Как ни странно, это не составило особого труда.
Мы добрались до магазина, где и приобрели все необходимое.
Стоя у зеркала и вытаскивая шпильки из прически, с грустью осознавала, что совсем не так должен был закончиться этот свадебный вечер. Слезы покатились из глаз сами собой. Беззвучно. Тушь, вопреки всем ожиданиям, вела себя, как защитники осажденного Ленинграда, – стойко, не сдаваясь соленой влаге. Решительно вытерев непрошеные дорожки со щек рукавом, скрутила волосы в узел и спрятала под кепку. Одернула мешковатую джинсовую куртку и прихватила лежавшие рядом очки.
– Ну что, Алсу Шигаповой уже была. Теперь побуду Михаилом Матвеевым.
Из зеркала мне оскалилось отражение непонятного, бесполого, но явно обозленного существа.
Старик, вышедший из примерочной, напоминал хипстера, ограбившего бутик. Столь нелепо на нем смотрелись, казалось бы, простые с виду вещи: штаны, жилет и темная рубашка.
– Это не пойдет, – вынесла я вердикт и обратила взор к полкам, ища взглядом джинсы и ковбойку.
Второй вариант был лучше. Но что-то было все равно не то. Спустя пару мгновений поняла, что именно: выражение лица Дейминго шло этой одежде, как бегемоту балетная пачка. Слишком породистая гримаса, слишком умный взгляд и хищные черты. И тут вспомнился один из уроков в институте: если не можешь добиться нужной эмоции изнутри, создай ее снаружи.
– Ботинки нужны на два размера меньше, – озвучила я свою идею.
– Мне эти в акурат, – тут же возразил старик.
– Вот именно, что они впору. А вам, чтобы соответствовать фотографии в паспорте, нужно как минимум выражение несчастного, умотанного жизнью человека. Если вы не можете его изобразить, то…
– Я прекрасно тебя понял, – зло сверкнул глазами старик. – Не надо ничего. Минут на десять я смогу стать бедным работягой.
– Носящим на голове вот это, – я выудила из кучи бейсболок ту, что была поневзрачнее. Не дожидаясь вопросов и возражений пояснила: – Когда амулет маскировки откажет, чтобы было куда прятать рога.
Старик сцепил зубы, но с доводом согласился.
Из магазина мы вышли уже не эксцентричной парочкой, за которую невольно цепляется взгляд, а типичными обывателями городских улиц. Ничем не примечательные, а потому безликие. Таким легко раствориться в асфальтовых венах мегаполиса.
– Почему ты не спросила, как добраться до вокзала? – после очередного поворота спросил Таргос. Не иначе, мое молчание его тяготило?
Я скосила взгляд. Старик, не привыкший к навязанному ему обстоятельствами образу, недовольно сопел чуть поодаль.
– Потому что такой вопрос – как указатель направления нашего пути. А мы и так с момента появления в городе не сильно заботились о конспирации.
Я говорила и делала то, что подсказывала элементарная логика. Но та часть, что составляет неизменность женской натуры, сожалела о белом платье, которое ныне покоилось в мусорном контейнере за торговым центром. А ноги сами несли меня к улице,
