исчезают и различия не имеют больше значения, когда все встречается и сливается друг с другом. Человек познает, когда все границы затуманиваются в этой неопределенности, неуловимости, в облаке безразличия. Методы же нуждаются в прояснении. У Запада нет видения «почему», а Восток не имеет обеспечения для «как».
Но теперь все перемешивается. Восток больше не Восток, Запад больше не Запад. Люди путешествуют, получают образование здесь и там, люди приезжают на Восток, чтобы научиться религии, люди едут на Запад, чтобы научиться науке — все сближается и сливается.
Вы, должно быть, слышали знаменитые строки Редьярда Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Они сходятся. В дни Киплинга можно было сказать почти с уверенностью, что они не сойдутся никогда. Они сходятся. Все изменяется. То, что было немыслимым, становится возможным. Восток и Запад сходятся.
Есть только одна проблема и только одно опасение, — что Редьярд Киплинг может оказаться прав с другой стороны. Проблема в том, что Запад может стать настолько восточным, а Восток настолько западным, что они снова могут не сойтись. Это единственная проблема. Восток может стать Западом, а Запад может стать Востоком, и вместе им снова не сойтись. Это возможно. Поэтому здесь не так много восточных людей. Восток больше не интересуется тем, что я говорю. Можно найти много восточных студентов в Гарварде, можно найти много восточных студентов в Оксфорде, сидящих в ногах у ученого, учащихся у ученого, но вы не найдете так много восточных людей, сидящих в ногах у мистика и учащихся медитации. И можно найти западных людей, рвущихся сюда, — началось великое паломничество.
Вы приходите с Запада, отбросив Оксфорд, и Кембридж, и Гарвард в поиске внутреннего пространства, а молодые люди с Востока рвутся на Запад, чтобы узнать больше о технологии, технике, химии, физике, математике. В этом есть опасность.
Так случилось однажды, что в одном маленьком городке жили великий атеист и великий теист. Оба были великими. И весь городок был обеспокоен и озадачен.
Атеист доказывал всем, что Бога нет, и его аргументы были великолепными. Потом теист доказывал, что Бог есть, и его аргументы также были великолепными. Поэтому городок пребывал в большом затруднении. Как быть? Весь городок запутался. По двадцать четыре часа, день за днем, эти два человека спорили друг с другом, и весь городок дошел до точки, когда все начали чувствовать, что сходят с ума. Аргументы обеих сторон были настолько великолепны, что невозможно было принять решение. Они были почти равны. Они отрицали друг друга. Но тогда люди оставались как бы в вакууме.
Лишь чтобы сохранить свой здравый ум, городок решил попросить этих двух людей устроить великие дебаты и убедить друг друга. Или атеист должен стать теистом, или теист должен стать атеистом — что бы они не решили, городок с этим согласится. Должны решить они. Уже достаточно долго они тянут с решением.
Итак, были организованы великие дебаты, и атеист доказывал, что Бога нет, а теист доказывал, что Бог есть, а под утро произошло странное дело. Теист стал убежденным в том, что Бога нет, а атеист стал убежденным в том, что Бог есть. Проблема осталась той же самой, городок так и остался в замешательстве.
Возможно, что Запад станет Востоком, а Восток — Западом, и снова останется та же полярность. Этого нужно избежать. Впервые стало возможным создать один мир. Впервые имеется конкретная возможность создать одну землю. Впервые возможно отбросить концепции Востока и Запада и создать новую, третью, психологию — я называю её «Психология Будды». Я пытаюсь делать это.
Но я вынужден смотреть в ваше прошлое. Моя цель — создать медитативное пространство. Как оно создается, к делу не относится. Если вам нужны группы, я дам вам группы, но должно быть создано медитативное пространство. Если вам не нужны группы, если вам нужны простые медитации, я дам вам простые медитации, но должно быть создано медитативное пространство. Только в этом медитативном пространстве исчезнут Восток и Запад, исчезнут восточная и западная психологии, исчезнет разделение.
Надвигается великий эксперимент. Может быть, вы не осознаете, насколько вы счастливы. Может быть, вы не осознаете, что здесь происходит нечто, имеющее потрясающее значение, нечто, что может положить начало великому единению. Может возникнуть великое Дао. Мы можем достичь первородного единства.
Группы предназначены для того, чтобы разрушать западную психологию, а простые медитативные методы предназначены для того, чтобы разрушать восточную психологию. Когда отброшены обе, тогда вы — человек, ни восточный, ни западный. На самом деле, именно тогда вы существуете, существуете без ума. Это состояние не-ума — цель.
Третий вопрос:
Если вы решили, то какой смысл знать причину этого? Если вы уже решили принять санньясу, то зачем это страстное желание знать причину? Разве всегда должна быть причина тому, что вы делаете? Действительно она необходима? Разве все в своей жизни вы делали в соответствии с определенными причинами?
Это снова западный ум, западная психология. Должна быть причина — иначе почему, почему вы должны принимать её? Сможете ли вы предпринять какой-либо шаг без причины? Если нет, вы не сможете жить, поскольку жизнь иррациональна, она не имеет причины. Почему вообще вы здесь? Можете ли вы указать какую-либо причину того, что вы здесь? Почему вы родились? Почему вы дышите? Почему вы любите? Почему вы счастливы? Почему вы печальны? Для чего?
Из-за этого «почему», из-за этого страстного желания знать причину Запад стал таким самоубийственным. Тогда возникает проблема, почему вообще жизнь. Какова её причина? Когда вы чувствуете, что нет причины жить, то почему бы не совершить самоубийство?
Но я должен рассказать вам одну вещь. Был великий греческий философ Ксенон. Он учил своих людей, что нет причины жить. Но сам он дожил до глубокой старости — восемьдесят девять лет. Он жил долго. И говорят, что из-за его учения многие люди совершили самоубийство. Он говорил: «Нет причины, почему вы должны жить. Каждое утро вставать, снова отправляться в постель, снова вставать... для чего?» Он озадачил многих людей.
Если вы на самом деле спрашиваете «почему», то в глубине этого «почему» нет. Внутри вас будет только очень тревожное пространство — почему? А Ксенон был великим ученым и великим логиком. Он доказывал людям, что нет причины жить. Кто-то спросил его: «Но почему вы-то живете?» Он сказал: «Я должен учить людей, что нет причины жить. Это моя причина».
Когда он умирал — в восемьдесят девять лет — кто-то спросил его на смертном ложе: «Очень озадачивает и смущает, что вы прожили так долго, потому что, по крайней мере, пятьдесят лет вы учили, что нет причины жить». Он сказал: «Это правда, но я также не мог найти причину, чтобы совершить самоубийство. Для чего?»
Посмотрите на этого человека. Его жизнь, должно быть, была потрясающим страданием. Нет причины жить и нет причины умереть.
Я слышал:
Молодой человек пришел к старому еврею. Он был влюблен в дочку этого еврея. Он сказал старику: «Сэр, я хочу жениться на вашей дочери».
Старик посмотрел на него и, как это склонны делать евреи, спросил: «Но, молодой человек, каковы ваши причины? Почему вы хотите жениться на моей дочери?»
Молодой человек пожал плечами и сказал: «Совсем нет причин. Я влюблен».
«Совсем нет причин. Я влюблен». Любви не нужны причины.
