Амитабом, он не будет Анамом — нет, у него не хватит понимания. Развитие такого понимания занимает столетия. То же происходит и в других областях. Ученый — это, в основном, порождение Запада. Есть индийские ученые — один или два даже имеют Нобелевскую премию, — но я до сих пор еще не встречал настоящего ученого на Востоке, никогда. Их ум не имеет склонности к науке. Они учатся, тратят на это свой разум, они учат все, что может быть выучено, но духа у них недостаточно. Если вы посмотрите на их личную жизнь, вы не найдете их научными. Их подход будет ненаучным. Когда они в своей лаборатории, они могут быть научными, но когда вы войдете в их дома, вы найдете, что они делают
В лаборатории они могут быть объективными, но когда они в своем доме, они более не объективны. Они будут такими же суеверными людьми, как и любой обыкновенный человек. Они могут даже следовать за Сатьей Саи Бабой и думать, что чудеса возможны. Такие они люди!
Это очень ненаучно. Ученый не может верить, что возможны чудеса. Никаких чудес не может быть — это фундаментальный закон науки. Все согласуется с законом, а чудо — это нечто, не согласующееся с законом. Поэтому — какие могут быть чудеса? Чудо означает, что происходит что-то, что не должно происходить. Наука не может доверять этому. Если что-то происходит, оно должно согласовываться с еще не открытым законом. Тогда это не чудо. Или, может быть, это какой-то фокус, какой-то трюк, какая-то ловкость рук — тогда это просто, это просто для научного ума. Но можно найти индийских ученых, которые следуют за Сатьей Саи Бабой и верят, что что-то появляется из ничего.
Их ум не является научным, их ум столетней давности, — а научный слой очень тонок. Они отправились на Запад, они отправились в Оксфорд, в Кембридж, они выучили всё, они разумные люди, — но они не являются научными. Самое большее, они являются техническими работниками — они знают методы. Но если вы посмотрите глубоко в них, вы найдете восточного религиозного человека, верящего во что-то, верующего, легковерного, вы не найдете настоящей логики. Вся логика является лишь поверхностной.
Пока дело касается их работы, они будут логичными, но когда дело коснется их жизни, вы увидите их идущими к хироманту или астрологу. Если женится их сын, они не подумают ни о каком научном подходе в этом деле, они пойдут справиться к астрологу, будет ли супружество удачным или нет, будет ли пара счастлива или нет.
Научный человек должен пойти к ученому, чтобы справиться, смешиваются ли пробы крови, подходят ли друг другу гормоны. Он должен спросить компьютер. Компьютер должен быть снабжен всей информацией об этой паре, и компьютер должен показать, что может получиться из их встречи. Подходят ли они друг другу? Это будет более по-научному, чем идти к астрологу, который посмотрит на их карты рождения, подумает о звездах и в соответствии со звездами примет решение. И этот ученый никогда не посмотрит на то, что происходит с самим астрологом — с ним и его женой. Они убивают друг друга!
Восточный ум, в основном, не является научным. Можно изучать науки, но чтобы быть ученым, нужен совершенно другой дух.
И что-то подобное происходит на Западе. Западный человек может стать религиозным, может научиться, может прийти на Восток, может стать религиозным, но глубоко внутри преобладает научный подход. Он остается логичным. Иногда так случается, что пишут книги о дзэне. Дзэн — это алогичный подход, абсурдный подход, фундаментально восточный, а на Западе пишут книги о дзэне, объясняющие алогичное логически, пытающиеся найти, в чем логика этой нелогичности! Должна быть в этом какая-то логика. Они пытаются найти объяснение и находят его — когда вы упорствуете, вы обязательно найдете. Можно заполнять пробелы, можно увидеть то, чего нет. Дзэн просто алогичен; в нем нет логики.
Так что, если вы читаете западные книги, написанные о дзэне, вы найдете логику. Они могут сказать, что дзэн алогичен, но тут же объяснят почему. Они всегда будут пытаться найти причину. Западный подход — это рационализм; Восток иррационален.
Так что подготовить какого-нибудь индийца к роли лидера группы можно, но он будет поддельным лидером, он не сможет войти в эту роль глубоко. И он не сможет быть в ней подлинным. Что-то будет упускаться.
Тем не менее, много людей исходит любопытством, и продолжают спрашивать снова и снова, почему же индийцам не разрешено руководить группами. Я могу разрешить, но вы же сами будете недовольны этим. Вы будете потрясены, полностью потрясены, и велика вероятность, что вы просто сбежите от меня и никогда не вернетесь, и никогда не сможете описать, что же это было. Вы потеряете способность воспринимать религию.
Кто-то гневается и бьет подушку или бьется головой в стену и сходит с ума. Индиец, глядя на это, будет сидеть и говорить: «Что происходит? Какой смысл во всем этом? Как это человек собирается стать медитирующим, сходя с ума? Все это нужно отбросить. Стоило ли ради этого приходить в группу и платить за это? Все это можно делать и дома. Как помочь такому человеку, когда он так гневен, так агрессивен, так насильственен?» Индиец не поймет этого, потому что индийцы не страдали две тысячи лет от христианства. Он не знает, что христианство сделало с Западом. Две тысячи лет подавления. Это подавление накопилось в глубине живота, там тяжело, тому, что подавлено, запрещено выходить наружу. Все было под принуждением.
Когда Вивек впервые пришла сюда, она не могла даже рыгнуть! Подавлена, абсолютно подавлена. Отрыжка — прекрасная вещь, но на Западе вы не рыгаете! С самого детства ребенок должен заучивать: «Не рыгай». Что за чепуха! У нас на Востоке совершенно иная концепция. Если вы приглашены на празднество в чей-либо дом и не имеете отрыжки, то это оскорбительно. Это означает, что вы не удовлетворены едой.
В детстве я, бывало, ходил с моим отцом. Он великий рыгальщик. Когда он приходил в чей-то дом, он громко рыгал. Поэтому я спросил его: «Почему вы делаете это так сильно? Вы никогда не делаете это так сильно дома?» Он сказал: «Так нужно делать, иначе люди подумают, что мы не удовлетворены». Рыгание является выражением удовлетворения. Оно говорит, что живот наполнен и совершенно удовлетворен и счастлив. Это физическое выражение.
Я читал одну из книг Янова, где он приводит несколько высказываний с признательностью от пациентов, которым помогла его основная терапия. В одном высказывании пациент говорит: «Я очень, очень благодарен вам, потому что после вашей терапии я начал рыгать впервые в жизни». Он говорил, что это забавно. Я тоже говорю, что это забавно. Чтобы рыгать, вам нужна основная терапия! Такая подавленность!
Вы не знаете, какое бедствие приключилось с западным умом. Его всегда принуждали. Вас вынуждают любить — любовь исчезает. Вас вынуждают не гневаться, и гнев уходит в глубь живота, он становится твердым, как скала. Вас вынуждают улыбаться, вы должны показывать каждому лицо — это этикет. Учат фальши, обману. Перед тем как войти в медитацию, нужно отбросить этот обман.
Для восточного ума такой проблемы нет. Его никогда не учат обману. Поэтому и трудно: если я пошлю в группу индийца, он может даже начать обманывать, пытаясь гневаться. Он скажет: «Все делают это, поэтому это нужно делать». Он придет к другой крайности — так нужно делать, потому что все так делают, и им помогают, и они растут, и они наслаждаются этим, и они чувствуют себя так восторженно. «Я упущу что-то, если не буду делать так же», — и он начнет делать так.
Тогда он просто устанет, выдохнется. Он поймет, что его чувства просто растрачиваются, не расширяются. Вот почему я не разрешаю.
И тогда он начнет создавать слухи — в этом одна из основных странностей. Снова и снова индийцы спрашивают, почему я не разрешаю им создавать группы. Их любопытство объясняется тем, что они хотят посмотреть, что тогда произойдет. Если кто-то будет голым — это кое-что! Индиец будет наслаждаться наготой больше, чем чем-либо еще. И тогда он пойдет распространять эту новость повсюду и присочинит столько, сколько сможет — в этом индийцы большие мастера! А для группы возникнут неприятности, вот и все.
Последнее: Запад ориентирован на «как». Восток ориентирован на «почему». «Как» означает методологию, технологию; «почему» не означает ни метод, ни технологию, ни усилие. Запад ориентирован на усилие, Восток не предполагает усилий. Весь подход Востока заключается в том, как расслабиться, чтобы знать; подход Запада — как напрячься, сконцентрироваться, чтобы знать, как быть более внимательным, чтобы знать. Восточный подход заключается в том, как быть настолько расслабленным, чтобы ничего не было, — это род эйфории, несконцентрированности, род неопределенности, неомраченности, где границы
