куры, зерно, сыр, солонина, бочонки с пивом и сидром. Все женщины, включая самых древних старух и маленьких девочек, были изнасилованы, как и многие мужчины и мальчики. Наконец после ночи ужаса над селением повисла мертвая тишина. На следующее утро наблюдатель, не знакомый с этими печальными событиями, при виде такого количества тел на земле мог бы решить, что видит поле, усеянное трупами, хотя более внимательный взгляд обнаружил бы армию пьяных или просто спящих солдат.
Баладасте и его командиры, как обычно, заняли самый лучший дом. Дож ел и пил, пока не пресытился, а затем упал на тюфяк, набитый сухой соломой на большой деревянной кровати в отдельной комнате и уснул, как не спал уже очень давно. Он проснулся с каким-то странным ощущением и увидел черную тень, которая медленно приближалась и наконец расположилась у него на груди. Он не мог даже шевельнуться, сердце бешено колотилось, и он ощущал ужасную тоску и уверенность, что сейчас умрет. Через какое-то время он задышал спокойнее и закрыл глаза, чтобы восстановить сердцебиение. Он не стал открывать их, даже когда услышал, что кто-то вошел в комнату.
– Принеси мне попить! – приказал он, думая, что это кто-то из его свиты.
– Я вижу, ты удобно устроился, герцог.
Укус змеи не заставил бы его вскочить с постели с бoльшим проворством. Тала, прекрасная, желанная, недоступная Тала стояла перед ним, в точности такая же, какой была, когда он увидел ее впервые. На ней была домотканая туника, подвязанная кожаным поясом, а длинные волосы она никогда не заплетала, что предавало ей столь притягательное сходство с дикаркой. Он вспомнил их последнюю встречу на охоте, неподалеку от Крепостей, и то, как плохо ему после этого было, словно кто-то его отравил. Но то, скорее всего, была галлюцинация, спровоцированная несварением желудка… Он как зачарованный смотрел на это воплощенное совершенство. Было нелепо предполагать, что она внезапно появилась посреди леса из ниоткуда… и все же… что она здесь делает? Не в силах задать этот вопрос, он позволил ей подвести себя к постели и погрузился в водоворот ощущений, которые могла вызвать у него только она, вплоть до потери чувств. Придя в себя, он подумал, что она уже исчезла, что это снова был всего лишь сон или галлюцинация, но она по-прежнему лежала рядом с ним, такая красивая, что он мог любоваться ею без устали.
– Кто ты? – спросил он, лаская ее грудь и чувствуя, как им снова овладевает потребность погрузиться в ее тело.
– Я та, кого ты хочешь во мне видеть, – ответила Тала.
– Нет, я хочу, чтобы ты сказала, кто ты на самом деле.
– Тебе это вряд ли понравится.
– Почему? Ты, может быть, ворожея?
– Я то, что ты пытаешься покорить, но это у тебя никогда не получится.
– Почему же тогда ты ко мне приходишь?
– Я к тебе не прихожу. Это ты меня ищешь.
– Я не понимаю.
– И не поймешь. Мужчины вроде тебя стремятся только к власти. Вы прибегаете к силе и порой достигаете желаемого, но, увы, ненадолго. Вы духи, обреченные на неудачу и забвение.
– О какой неудаче ты говоришь? Я первый генерал короля Гонтрана, и скоро у меня будет собственное королевство.
– Ты меня не получишь.
– Я говорю не о тебе.
– Я то, чего ты жаждешь, чего желаешь больше, чем чего бы то ни было.
– Конечно, я тебя желаю, – засмеялся он. – Но есть вещи, к которым я стремлюсь гораздо больше. Я могу иметь всех женщин, которых захочу, свет клином на одной тебе не сошелся.
– И ты готов отдать за меня жизнь?
– Что за вздор! Я не готов отдать жизнь ни за тебя, да, собственно, ни за кого бы то ни было. Хватит болтать, мне больше нравится, когда ты молчишь.
Он попытался ее обнять, но она выскользнула из его объятий, встала и начала надевать тунику.
– Куда это ты собралась? – раздраженно спросил он. – Я еще с тобой не закончил.
– Зато я с тобой закончила. Позволь задать последний вопрос. Ты бы убил ради меня собственного сына?
– О чем ты болтаешь? Нет у меня никаких сыновей! Но если бы он у меня был, то, конечно же, ничто в этом мире не заставило бы меня его убить.
– Запомни эти слова.
Тала улыбнулась и направилась к двери.
– Я приказал тебе остаться!
