– Главное – это ритм и температура пламени, – наставлял отец, одновременно прося сына подбросить еще дров в горн, где в ожидании момента, когда им начнут придавать нужную форму, сверкали два раскаленных добела бруса из уникального в своем роде железа горен.
Если обычно отец был хмур и необщителен, то, подходя к наковальне и выбирая молот, он полностью преображался. Здесь он превращался в дотошного и педантичного оратора, подробно описывал свойства того или иного металла или объяснял, как выбрать кусок руды в соответствии с ее будущим предназначением. Несмотря на удушающую жару и оглушительный грохот молота, Осену доставляло удовольствие наблюдать, как отец колотит по наковальне с силой, сопоставимой с силами природы. Его озаренная огнем фигура внушала страх, а мускулистые руки, казалось, не ведают усталости. Эскай был рослым даже среди великанов, и было очевидно, что сын его быстро догонит, а возможно, и перегонит. Но больше всего Осену хотелось доказать отцу, что он достоин его уважения.
Однажды утром, когда заря едва начинала озарять стены Северной Башни и на темном морозном небе все еще сверкали яркие звезды, он бесшумно встал с постели и выскользнул за дверь, стараясь не разбудить спящих рядом родителей. Быстрыми шагами он пересек двор и, выйдя за ворота крепости, зашагал на юго-запад. Он спешил покинуть крепость, прежде чем начнутся приготовления к празднику Возрождения Солнца, в котором решила принять участие сама Амари, отозвав снежные бури, на протяжении долгих дней беспощадно хлеставшие Хентилхар. Женщинам предстояло украсить большой зал и разжечь все очаги, чтобы поджарить десятки коровьих туш, нанизанных на длинные железные прутья. Они пригласили людей разделить праздник с его народом, но Осен не желал ничего праздновать с этими существами, чья мелочность была всем хорошо известна. Воспользовавшись тем, что в кузне в этот день работы не было, он решил уйти в Сумрачный Лес, до которого от замка было несколько часов ходу, намереваясь вернуться к ужину.
– На опушке леса мы видели рыжего самца оленя!
Он услышал эти слова от одного из охотников клана, когда однажды вечером набирал воду из колодца во дворе.
– Это был одиночка, к тому же гораздо крупнее обычного оленя, – добавил охотник. – Такие нападают, едва почуяв опасность.
С этого момента его на протяжении уже нескольких лун даже во сне преследовал образ прекрасного рыжего оленя. Осен представлял себе восхищенные взгляды, направленные на него со всех сторон, вернись он с такой великолепной добычей, и прежде всего изумление и гордость на лице отца. Ему все еще не позволяли ходить на охоту, но он считал, что уже пора доказать всем, что он ничем не хуже, а может, даже лучше остальных охотников клана. Сильный ветер, сопровождавший его на протяжении всего спуска, стих, как только он достиг опушки леса, и только тут он почуял неладное. Он был настолько поглощен мыслями о рыжем олене, что не заметил того, что всю дорогу его сопровождала какая-то тень. Резко развернувшись, он увидел всего в пятидесяти футах от себя запыхавшегося и посиневшего от холода человечишку.
– Можно поинтересоваться, гном, что ты здесь делаешь? – крикнул он.
– Я пришел охотиться, – последовал ответ.
Осен едва не расхохотался при виде крошечного копья, которое держал в руке человек, но времени на веселье у него не было. Он также знал, что если с этим ничтожным созданием что-нибудь случится, его накажут за неуважение к закону, согласно которому его клан нес ответственность за всех, кто воспользовался их гостеприимством. Разрази его Сугаар! Этот червь сорвал ему все планы! Теперь придется вернуться в Хентилхар, отец узнает о его затее, и придется распрощаться с надеждой вновь отправиться на охоту прежде, чем ему исполнится хотя бы четырнадцать зим. А ведь до леса уже осталось рукой подать…
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Ансо, сын Айтуна.
– А я Осен, сын Эская.
Больше он ничего не произнес, а снова отвернулся и направился к роще. Ему казалось, что рыжий олень вот-вот появится из- за деревьев, но его нигде не было видно, и он постепенно заходил все дальше в лес, а человек продолжал идти за ним. Вскоре он понял, почему этот лес назвали Сумрачным. Ветви растущих здесь дубов и буков сплетались так тесно, что даже без листьев образовывали купол, сквозь который почти не проникали лучи полуденного солнца, несмотря на то что небо было чистым, а солнце заливало землю ярким светом. Идти по земле, усеянной осколками скал, зелеными от растущего на них мха, было все труднее. В лесу царила мертвая тишина – не было слышно ни щебетания птиц, ни топота копыт оленей, ни хрюканья кабанов. Он вспомнил рассказы стариков о мрачных местах, населенных прислужниками Ингумы, готовыми напасть из засады на любое живое существо, чтобы поймать его и доставить к Господину Глубин. Опасность там угрожала всем без исключения – великанам, людям и животным.
– Сказки все это! – громко воскликнул он в попытке приободриться.
