Жертвоприношение

– Кто-то пострадал?

Миллер покачал головой.

– Миссис Пикеринг сама едва не пострадала. Переехала чью-то тележку с покупками и раздавила недельные запасы продовольствия.

Когда мы выезжали из ворот Фортифут-хауса, я обернулся. Лиз и Дэнни стояли на крыльце, прищурившись от яркого солнечного света, и махали мне.

Махал и кто-то еще. Мне показалось, что в слуховом окне крыши я видел Чарити с выражением страха и отчаяния на лице. И махала она так, словно не прощалась, а молила о помощи.

– Остановите машину! – закричал я.

– Что случилось? – спросил Миллер, выезжая на дорогу.

– Остановите машину! Пожалуйста! Теперь сдайте немного назад, вот так, чтобы я мог еще раз взглянуть на Фортифут-хаус.

Миллер нетерпеливо подчинился. Я посмотрел на окно, где только что была Чарити, но теперь ее и след простыл. Оно было пустым и черным, как шляпа молодого мистера Биллингса.

– Ладно, – сказал я спустя минуту, так и не дождавшись появления Чарити. – Пожалуй, вы правы. Наверное, я позволяю дому завладеть собой.

– Это неудивительно, – ответил Миллер.

Я заметил у него на безымянном пальце большой перстень с печаткой. Голова римского императора Августа. Я знал про Августа лишь то, что он развелся со своей первой женой Скрибонией, чтобы жениться на другой красавице по имени Ливия. «Ничего не меняется в этом мире», – подумал я.

– Какой голос был у миссис Пикеринг, когда она позвонила вам? – спросил я.

– По-моему, нормальный, – сказал Миллер. – Если честно, я не обратил внимания.

– Она не сказала вам, чем ее муж занимался всю ночь?

Перед выездом на главную дорогу Миллер сбавил скорость.

– Когда муж не ночует дома – особенно если это викарий – мы обычно не задаем неудобных вопросов. Это не наша работа.

Влившись в поток автомобилей, он сказал:

– Вы понимаете, что мы можем выставить себя полными кретинами?

– Я так не думаю, – ответил я. – Я долго пытался убедить себя, что у меня галлюцинации и что Деннис Пикеринг не похож на Бурого Дженкина. Но сходство, несомненно, было. Оно появилось всего на долю секунды: зубы, волосы, да и все остальное. Я не мог ошибиться.

Миллер ударил по тормозам и свернул к обочине дороги. Ехавший следом грузовик яростно засигналил, но Миллер опустил стекло и заорал во весь голос:

– Пошел на хрен! – Затем повернулся ко мне: – Вы действительно верите, что это был не преподобный Деннис Пикеринг?

Я кивнул. Во рту у меня внезапно пересохло. А что, если Миллер и не собирался быть со мной заодно, как я ожидал?

– Я же говорю, это длилось всего долю секунды. Если б я моргнул, то даже не заметил бы.

– Что, если он откроет дверь и окажется совершенно нормальным человеком?

– Тогда не знаю. Мы должны просто удостовериться, что с миссис Пикеринг все в порядке.

Миллер ненадолго задумался, затем, не говоря ни слова, снова завел двигатель. Он вырулил в поток автомобилей, не включая поворотники, что вызвало очередной оглушительный всплеск сигналов и сердитых криков.

Мы доехали до дома викария, и Миллер свернул на подъездную дорожку. Ни одной припаркованной машины, только к крыльцу прислонен старенький черный велосипед. А на его сиденье, словно мягкая меховая подушка, лежал кот Пикерингов, наблюдая за нами хитрым взглядом. Мы подошли к двери и позвонили. Ответа не последовало, я позвонил еще раз. Я слышал, как звонок эхом отозвался в коридоре.

– Наверное, она ушла в магазин, – предположил Миллер, пока мы нетерпеливо шоркали ногами о потертые плитки в бело- красную клетку. – А сам преподобный Пикеринг может быть где угодно. Он ходит по больницам – навещает стариков и тому подобное.

Я подумал, что если бы я был стариком, то меньше всего хотел бы, чтобы меня навестил Бурый Дженкин. Но тут Миллер наклонился, приподнял латунную дверцу почтового ящика, заглянул в коридор и крикнул:

– Эй! Миссис Пикеринг! Есть кто дома?