Застарелый табачный дым настолько глубоко въелся в сероватые обои, что выветрить смрад не помогало даже распахнутое настежь окно, через которое в комнату вливался солнечный свет и шум машин. Приветливо шелестела листва.
Чак привычным движением пригладил кустистую бороду, закурил одну из самокруток, сощурился от попавшего в глаза едкого дыма и отошел к дальнему столу, заваленному железками. Принялся методично стачивать край одной из них напильником.
Обычная будка, потерявшаяся за деревьями в неприметном дворе, обычный замочный мастер – неприглядный мужчина среднего возраста в грязной майке и надетом поверх нее фартуке. Длинные волосы стянуты тесьмой, лоб наморщен, неулыбчивые губы спрятались в усах.
Мало кто знал, что Чак Нортон был одним из лучших специалистов-взломщиков, отошедшим от дел несколько лет назад. Он не брал подмастерьев, советы давал редко, а меня продолжал учить лишь по старой дружбе с «Кину». Денег за это не брал, но иногда принимал в качестве подарка бутылку арканского бурбона – невысокую плату за бесценные знания.
Рукав футболки ходил ходуном от методичных движений. Я оторвала от него взгляд и посмотрела на карту. Пора приниматься. Я должна научиться открывать этот замок и делать это быстро.
Магниты, казалось, играли со мной. Загадывали загадки и терпеливо ждали ответа. Сможешь отыскать? Сможешь раскрыть код? О да, один подобран. А второй? А третий? А еще четыре?
– Готово! – в очередной раз произнесла я, глядя на светящийся индикатор.
– Сколько?
– Минута сорок.
– Долго. – Чак тут же положил передо мной пластину с новой комбинацией. – Должно быть меньше минуты.
– Их трудно почувствовать.
– Один раз обосрешься – загремишь в Комиссию. Это не трудно.
Это было в его духе: ответить беспардонно, без сантиментов и совершенно точно. Для стоящего передо мной человека мир не делился на мужчин и женщин: он делился на тех, кто мог сделать свою работу вовремя, и тех, кто не мог.
Чак вытер покрытые металлической пылью руки о фартук и кивком указал на пластину.
– Давай, поехали! Пять раз сегодня откроешь меньше чем за шестьдесят секунд – и свободна.
Я обвела заваленную хламом комнату тоскливым взглядом и принялась за работу. Один тумблер вверх, другой вправо и вниз, третий в сторону до конца – лампочка-индикатор ожила, но тускло. А если сместить по диагонали?
Пальцы работали автоматически, мысли текли сами по себе. Тони отпустил с работы после обеда: он всегда отпускал, когда дело касалось замковой практики. Платил за эти часы исправно, довольно улыбался – знал, что время потрачено не зря. Инвестиция в будущую прибыль.
Во сколько позвонит Дэлл? Или сегодня моя очередь? До шести вечера еще три часа, успею ли пять раз разгадать комбинацию вовремя? Ведь Чак – мужчина вредный: увидит, что работаю спустя рукава, – в следующий раз на порог не пустит.
Шелест листвы, осторожные, аккуратные движения пальцев в попытке нащупать правильную комбинацию, скрытую платиной, плывущий под потолком полупрозрачный дым от самокрутки.
Когда в кармане завибрировал телефон, я победила пластину четыре раза. Из восемнадцати успешных попыток только четыре уложились в отведенное время. Последние две – за пятьдесят три секунды. Чак довольно чмокал губами.
– Во сколько сегодня подъехать?
– Через полтора часа, хорошо?
– Буду.
Взламывая магнитную комбинацию в очередной раз, я почти мурлыкала от удовольствия. Успею, я всё успею: и смыть табачную вонь, и привести себя в порядок. А потом – целый вечер наедине с тем, кто смыл с моей жизни привычную серость и вернул в нее краски.
Как удалось ему, незнакомому человеку, помочь мне обрести саму себя, себя прежнюю: веселую, целеустремленную, способную смеяться, желающую дышать полной грудью? Благодаря ему я снова слышала, чувствовала, впитывала, жила.
Через полчаса лампочка на электронном ключе триумфально зажглась зеленым, когда таймер отсчитал сорок шесть секунд.
– Все, Чак! Пятый раз вовремя!
– Тьфу, дура! Чего орешь-то так? Я почти оглох…
Ворчи-ворчи, старина Чак, вот тебе бутылка с любимым напитком, вот тебе частичка тепла и благодарности, а я побежала, мне пора – нужно успеть пожить, пока можно. Пока не истекли мои две недели.
