в реку… Одна из них дергалась, и я знал, что на ней сидит приличный сазан – будущая уха, а две стояли как влитые – пара бутылок сухого вина и ликер «Прадед».
Осмотрев низ портала, никакой мины с этой стороны я не увидел, да и почему-то был твердо уверен, что рванет не «здесь», а «там». Здесь все останется в неприкосновенности.
Даже не заглянув в портал, в свою осень, я обошел палатку и по тропинке направился к дороге. А вот в этом месте следовало быть осторожнее – одну ловушку на тропинке ставил я сам, а другую дядя Коля. Моя была более сложной, очень острой и опасной для ног. У дяди Коли ловушка получилась проще, но позволяла без проблем свалиться в журчащую мутную воду водогона.
Поход к лагерю не занял у меня более десяти минут и убедил, что сейчас ранняя осень: семена лебеды почти созрели, листва на деревьях зеленая, сочная, да и жары особой не ощущалось. Если верить солнцу – вторая половина дня. Ближе к вечеру.
Дядю Колю я нашел легко. Он сидел на лавочке «курилки», как раз между бараками, и что-то искал в спортивной сумке.
– Привет! – поздоровался я, снял куртку и уселся рядом.
– Здравствуй, – как-то не очень удивился дядя Коля. – И ты здесь?
– Ага! А где мы?
– Осень тысяча девятьсот семьдесят пятого. Школьный лагерь.
– Чего ж не лагерь ленинградцев? Там интереснее было: танцы-обниманцы, шашлык, разговоры у костра…
– Был я там… – тяжело вздохнул дядя Коля. – Та же петрушка! Привезенная аппаратура не работает, музыка с дисков не идет и сам с собой поговорить не могу… Все время что-то мешает!
Да уж! Дядя Коля уловил самую суть – Время мешает! Интересно было и другое: сам ты мог здесь слушать музыку сколько угодно, а вот попытка воспроизвести ее на усилителе, который мы тогда привозили в лагерь для танцев, обламывалась в любом случае. А с «самим собой» поговорить и вовсе невозможно…
– Это точно! – согласился я. – А водка, если плеснуть кому-то здесь, вообще вода.
– Не пробовал, – покачал головой дядя Коля. – А ты за нами пришел? Так мы собирались обратно…
– Дядя Саша где? – спросил я.
– Он с усилителем возился и решил в душе помыться. Говорит, что вода здесь хорошая. И шампунь мылится… – задумчиво закончил дядя Коля.
Посмотрев на часы, я поднялся со скамейки:
– Сейчас вернусь…
Душ в этом лагере тогда нам очень нравился. Мы даже для хохмы чернил однажды в бочку налили. Целых четыре пузырька.
Судя по одежде в «предбаннике», Компанцев принимал душ в одиночестве и не торопился. А вот мне надо было поспешать – оставалось минут десять-двенадцать. Так что я быстро собрал всю одежду дяди Саши, прихватил ботинки и отправился обратно, на лавочку к дяде Коле.
– Все шутишь? – Дядя Коля кивнул на одежду Компанцева.
– Нет. Она упасть и испачкаться может…
– Привет! Осталось десять минут, – услышал я за спиной, и мимо нас в сторону столовой протопал Черный Дракон в кожаной куртке, цепях и в бороде.
– Привет, – вяло отозвался дядя Коля, и я тут же задал вопрос:
– Ты его знаешь?
– Рокера? Он мне машину обещал сторожить и дядю Сашу посоветовал сюда притащить, чтобы аппаратуру наладить… – Дядя Коля удивленно посмотрел вслед «рокеру». – А чего это он здесь?..
– Дракон он …! – зло выругался я.
Таким, значит, образом, Компанцев сюда угодил! Да и самого дядю Колю, видать, эта тварь на портал навела, чтобы меня задействовать…
– Убью падлу!
– Дядю Сашу? – спросил дядя Коля.
– Нет. Дракона!
– Ну вы, господа, даете угля! – покачал головой дядя Коля. – А Компанцев хвастался, что он твоя эксклюзивная мишень…
– Это у него мания величия. Много берет на себя, – и я кивнул в сторону столовой. – Видишь? Этот пес в цепях с тобой разговаривает.
– А-а-а! – отмахнулся дядя Коля. – Я здесь и с тобой разговаривал, и с Сашкой Килем. К себе только даже подойти не могу!
