одной правой.
– Если вас не устраивает последовательность состязаний… – начал Переводчик, но был грубо прерван дядей Олегом:
– Устраивает! Пусть бойцы разомнутся малость. Каждый по-своему!
Дядя Олег зачем-то погрозил пальцем Переводчику и сделал мне приглашающий жест в сторону коптилки:
– Присядем, сэр Охотник! Перекурим…
Мы устроились на деревянных чурбаках, закурили, и я, прикрыв рот ладонью, сказал:
– Мне кажется, тощий читает по губам… Ты говорил, что у тебя есть план?
– Ха! Есть ли у меня план? Ну конечно же у меня есть план! – Дядя Олег демонстративно прикрыл от Переводчика лицо картонкой. – Видишь кусок дюймовой трубы у крольчатника? Это я его туда поставил! Как только начнется ваш бой, я проберусь туда, возьму трубу, отоварю Переводчика, а потом и этого… Тебе продержаться надо будет всего несколько секунд!
– Да? – Что-то в этом плане мне не нравилось. – А если он успеет весь ливер мне отбить? – засомневался я. – И что будет дальше?
– Дальше? Дальше мы кидаем этих хлопцев в яму, они проваливаются к едрене… Ну, туда, где они живут. А яму мы быстренько зароем!
– А что будет, если они не провалятся? Какая это статья?
– Ну ты хватил! – возмутился дядя Олег. – Телик не смотришь? Да сейчас все так живут! И к тому же этих ребят здесь как бы и нет вовсе…
– Их, может, и нет! – заупрямился я. – А статья УК есть! И еще есть более простой выход из положения. Откажусь я от схватки, и все дела…
– Нет! – решительно сказал дядя Олег. – Не откажешься! Зря, что ли, я мучился и такую яму копал?
– Не понял… – Я действительно перестал понимать дядю Олега. – Почему?
– Потому что! У Переводчика при себе должен быть приз для победителя. Это…
– Тихо! – Я прервал дядю Олега, схватив его за руку.
В нашу сторону крался Тао.
Каждое его движение выдавало бойца-профессионала. Ни разу не скрестив ног, почти не наступая на пятки, Тао слегка раскачивался из стороны в сторону, как бы перетекая с места на место, и, глядя на его пластику, я понимал: в схватке будет почти невозможно угадать, откуда последует атака. Без единого шороха приблизившись к нам почти вплотную, он замер, уставившись на мою руку. Вернее, на мундштук с дымящейся сигаретой.
– Что? Покурить захотелось? – сообразил я и протянул ему пачку «Примы».
Тао вытянул шею и, понюхав сигареты, слегка отпрянул назад. Я так думаю, что это наша неподвижность подвигла его на дальнейшие действия.
Грязным указательным пальцем с коротко обгрызенным ногтем Тао осторожно коснулся моего запястья и пробурчал что-то нелестное. Затем шея его вытянулась еще больше, и ему удалось всосать носом струйку дыма от моей сигареты. По синюшному отбитому лицу и заплывшим кровью глазам понять, чего он ожидал, было просто невозможно, но, отпрыгнув от нас в сторону, чихал и кашлял он примерно с минуту.
Пока мы с дядей Олегом курили и молча удивлялись происходящему, Тао закончил кашлять и брызгать слюной, поклонился нам и сказал несколько слов. Но старался он зря, так как смысла речи мы не уловили. Низко кланяясь и пятясь, Тао довольно быстро добрался до разверстой ямы, прыгнул в нее и сгинул, а мы с интересом уставились на Переводчика.
– Чистая победа! – провозгласил тот, удивленный, как мне показалось, ничуть не меньше нас.
– Ну, дела!.. – покачал головой дядя Олег и быстро вскочил на ноги, заметив, что Переводчик вслед за Тао направился к яме. – А ну стоять! Чья победа? У нас так, дружбан, дела не делаются! И если победа наша, то где приз?
Переводчик тут же нацепил на лицо свою стандартную улыбочку, развел руками (вот, мол, чуть не забыл!) и, достав из одежды какую-то бутылку, шагнул за крольчатник. Я точно знал, что за крольчатником ничего нет, кроме травы и небольшой несуразной двери. Мы выловили ее из реки весной, по большой воде, и бросили за крольчатником просохнуть. Дверь была сколочена на совесть здоровенными ржавыми гвоздями из кривых досок, однако оказалась низкой и ни к сараю, ни к летней кухне не подходила. Периодически дядя Миша грозился приделать ее к бане, на место сгнившей и развалившейся, но пока…
Дядя Олег бросился вслед за Переводчиком, и я крикнул вдогонку:
– Спроси, про что это там Непобедимый лопотал?
Дядя Олег на бегу кивнул и скрылся за крольчатником, а на меня напала какая-то тоска. Или, точнее сказать, апатия. Что-то
