что предел есть у всего в этом мире. Ясное дело – у разных по длине вещей и пределы будут сильно различаться. Довольно большие, например, пределы у Вселенной, или вот, скажем: до фига пресной воды в озере Байкал. Очень отдельная тема для разговора – бесконечное терпение русского народа по отношению к паразитам на своем теле… В этом джентльменском наборе, думаю, некорректно будет рассматривать пределы Каспийского моря. Получится, что я, как и всякий порядочный кулик, свое болото нахваливаю.
Упомянув выше беспредельное терпение русского народа, я, понятно, не имел в виду пределы терпения его отдельных представителей. Пределы эти так же сильно разнятся в зависимости от объекта терпения, набора внешних раздражителей на данный момент времени, опять же – длины объекта, ну и, конечно, личности терпящего…
– …Я так больше не могу! – с каким-то странным надрывом в голосе категорически заявил мне дядя Олег, энергично сминая окурок в черепаховой пепельнице.
– Не понял! Чего ты не можешь? – удивился я.
Здесь я не соврал. Я действительно не мог взять в толк, чего это дяде Олегу может не хватать здесь и сейчас, на фазенде, в такой замечательный пасмурный день. Приехал он «рыбы пожевать вдоволь». Сам так сказал. Так ею и завтракали! Мясного захотелось? В холодильник сходи! Водка холодная там же! Только мне не предлагай – душа пока что к ней, родимой, не лежит. Какого рожна еще надо?
– Не могу я больше так! – повторился дядя Олег. – Я с четырех часов утра не спал…
– Это невроз… – влез я, но дядя Олег отмахнулся:
– Думал я…
Я удивленно присвистнул. Не то чтобы раньше за дядей Олегом такого не замечалось, но думать можно и в более удобное время. И главное, место для этого дела выбрано раз и навсегда.
– О чем это ты думал? – осторожно поинтересовался я тем тоном, каким у больных справляются о температуре тела. – С русалками, кажется, мы решили пока завязать…
– Не-е! Я о другом думал… – Дядя Олег посмотрел на меня оценивающе, как бы решая, сообщать мне о плодах своих ночных размышлений или придержать их. – Вот смотри! – наконец решился он. – Вот дядя Миша… Где яму ни откопает, из нее враз какая- нибудь бяка вылезет. Так?
– Ну, это ты хватил! Не из каждой же ямы лезет. Да и не раз говорил я тебе уже, это – призвание! Не каждому, знаешь ли, дано.
И тут меня как кольнуло! Насторожился я. Неделю уже мы жили на фазенде, и все было более-менее спокойно. Не сказать, что факт этот меня сильно напрягал. Согласитесь: беготня и сутолока все-таки как-то утомляют…
– Ты в этом деле на дядю Мишу не равняйся! – как можно строже сказал я дяде Олегу.
– Да я и не собирался… Но измучился я до предела! Ведь наверняка и я, если немного руку набить, смогу…
Я вновь как-то немного насторожился, если не сказать больше:
– Ты что, решил какую-нибудь из дяди-Мишиных ям вскрыть?!
– Да не-ет! – отмел мои подозрения дядя Олег. – Я буду рыть свою яму. Должна же быть в этом мире справедливость!
Про «справедливость» лично я сильно засомневался: не смог припомнить приличного прецедента, а вот про «свою яму» мимо ушей пропустил зря! Здесь я слегка переоценил способности дяди Миши, а может быть, недооценил дядю Олега, но вы заметили, как расслабляет заявка оппонента о том, что он предпримет какие-либо действия не прямо сейчас, немедленно, а потом, позже? Вот и дядя Олег заморочил меня тем же классическим приемом:
– Сетки почистим, и я примусь за это дело. Только место как следует выбрать надо. Помозговать…
Всегда есть надежда на изменение обстоятельств в нужном вам направлении: дождь пойдет, кто-то что-то себе сломает или просто расхочется. Так что надеяться можно, но, как правило, эти надежды не сбываются. Оно и понятно – надежда умирает последней, предварительно отравив всем жизнь.
Вот, значит, не успели мы вернуться с сетки, как дядя Олег схватил лопату дяди Миши и принялся придирчиво ее осматривать. Что он рассчитывал на этой лопате обнаружить, я не знаю, но, видимо, осмотр его удовлетворил, так как он вскинул ее на плечо, наподобие карабина, сделал счастливое лицо и отправился на поиски приключений, оставив меня наедине с рыбой.
В начале весны, пока вода большая не пришла, рыбы много не возьмешь, а мало рыбы – мало работы. Я быстренько что-то почистил, выпотрошил и в холодильник сунул, а что-то и посолил под горячее копчение. Часа полтора провозился, не больше! Чайку холодного хлебнул и про дядю Олега вспомнил. Не то чтобы я его до этого разными словами не поминал, но то было, пока я рыбу чистил, а тут закурил я и пошел посмотреть, какое там дядя Олег себе развлечение нашел.
