– Что значит: «повезло»?! Кому это может повезти на нашем законном месте?!
Похоже было, что в моей жене взыграло буржуйское начало и она готовилась объявить своей собственностью всю рыбу, пойманную «на нашем месте». Я мог бы привести ей сто аргументов против такой постановки вопроса и, пожалуй, пару сотен в защиту ее позиции. Поэтому ограничился тем, что сказал:
– Какие, к чертям, тебе могут быть законы на реке, когда их в государстве никто не соблюдает?
Может, и стоило бы добавить еще народной мудрости типа «Кто смел – тот и съел! Не пойман – не вор!» и так далее, но предмет интереса вновь напомнил о себе всплеском. При этом из воды показался огромный хвост, на манер сазаньего, а вслед за ним изящная, но, на мой вкус, бледноватая рука.
– Кто-то тонет! – всполошилась моя жена. – Надо помочь!
– Кому? Ты видела за последний час, чтобы здесь кто-нибудь нырял?
– Но рука…
– А что, если это активный мертвец? – Меня слегка передернуло от такого предположения. – Да нет! – успокоил я сам себя. – Чего активному мертвяку делать в текучей воде?
На поверхности воды показалась женская голова, увенчанная длинными золотисто-зелеными волосами, и моментально исчезла в глубине. Как будто ее дернули снизу за нитку.
– А-а-а! – понимающе протянул я. – Так это ж русалка! Чего это она здесь в такой холод делает? Да еще, похоже, и на снасть налетела…
– Надо ей помочь! – немедленно решила моя жена. – Давай быстрее! Надо ее отцепить!
– Эй! Погодь! – попытался я отговорить жену. – Это ж не котенок или птенец какой в беде! Это даже не рыба…
Но жену было уже не остановить. Куда там! Она начала отдавать команды по спасению, слегка разбавляя их характеристиками меня и всех мужиков вместе взятых:
– Сматывай удочки!.. Тебе вечно лишь бы ничего не делать!.. Весла поставь на место!.. Вам, мужикам, одна радость – чтоб всех женщин на крючок поймать!.. Я, что ли, грести буду?.. Она ж захлебнуться может!..
– Кто? Русалка? – ухитрился я вклиниться. – Точно! Захлебнется и утонет, как кирпич!
Хороший браконьер может изготовиться к своему черному делу за тридцать секунд. Я ни на что не претендую, но через минуту я уже приготовил нож, «кошку», отвязал и вытолкнул лодку на течение.
Опустив «кошку» в воду и вытравив веревку на достаточную длину, я повернулся к жене:
– А теперь помолчи, пожалуйста, посиди спокойно и по сторонам посмотри!
Веревка в руках натянулась, под носом лодки забурлила вода, и я начал медленно, с некоторым трудом вытягивать «кошку» вместе с пойманной снастью. Существовала еще вероятность, хотя и небольшая, что на снасти болтаются чьи-то бренные останки в содружестве с какой-нибудь серьезной рыбой. Такие случаи, говорят, в наших местах не редкость, когда белуга или другая рыбина помогали кому-то не очень осторожному обрести вечный покой в глубинах реки. Но при таком раскладе я в момент бы бросил всю эту сбрую. Висеть на чужой снасти, даже в хорошей компании, мне совсем не улыбалось.
Жена на веслах, до этого бубнившая что-то вроде «вам, мужикам, лишь бы женщинам рты позатыкать, а сами не способны даже…», вдруг резко замолчала, и почти одновременно я увидел снасть. Ухватившись за туго натянутую веревку между крючками, я зыркнул глазами по реке, отцепил «кошку» и посмотрел влево по снасти.
Действительно, это была русалка. И я вполне понимаю свою жену. В том смысле, что, увидев улов, моя половина потеряла дар речи. Понятно, жена моя о русалках была наслышана и не раз их видела, но одно дело – голова над водой или плеснувший по поверхности хвост, и совсем другое – русалка во всем ее великолепии.
К слову, русалка была не из самых крупных, хотя и не мелкая. Метра два от макушки до кончика хвоста. Роскошные волосы, симпатичное личико, искаженное от боли, чуток отдающее лягушачьей мордашкой, ну и, ясен пень, «высокий интеллект и широкий кругозор». «Кругозор», в смысле – бедра плавно переходили в мощный хвост и, как и хвост, были покрыты крупной золотистой чешуей. Типичная волжская русалка!
Влетела эта красавица плотно! Аж на пять крючков, что неудивительно, так как снасть была заправлена на совесть – крючки острые, цепкие, как щучьи зубы. Хвостом к нам, головой в сторону берега, русалка тряслась крупной дрожью и уже не делала никаких попыток освободиться от снасти.
Вот тут-то, надо сказать, очень вовремя, я и припомнил, что сам знал и что рассказывал мне дядя Олег о повадках наших местных русалок и их привычках. В частности, стало ясно, почему русалка не смогла сама крючки отцепить – дядя Олег говорил, что они железа как огня боятся. Особенно кованого. Следующее откровение дяди Олега, которое выдала память, заставило меня
