– Они и без меня справятся, господин!
Старый ветеран перехватил удобней двуручный топор и прыгнул вперед, едва не оставив меня позади. Проклятье… его кровожадность ничуть не уступает моей… так, глядишь, на мою долю и не останется ничего.
Рванувшись, короткой чередой больших шагов, я в несколько мгновений оказался за спиной ни о чем пока не подозревающего старого паука. Киртрасса стара, умна, опытна. Но мне было достаточно коснуться ее ужасного бугристого затылка ладонью левой руки без перчатки. Как противна склизкая кость, кажущаяся насквозь пропитанной трупным зловонием, покрытая желтизной, кое-где изъеденная тленом. И как прекрасна пульсирующая в скорлупе огромного клыкастого черепа жизненная сила, обещающая мне столь многое и одновременно ничего… Воющий крик агонии гигантского паука был так громок, что послужил своего рода объявлением – а вот и мы! Обрушившаяся к моим ногам груда грязных костей перестала быть единым целым, превратившись в разрозненные обломки. В моей голове звенел тонкий женский крик – молодая девушка, подросток, густые волосы цвета вишневого дерева, глубокие прекрасные глаза, тонкий стан и умоляюще сложенные на пышной груди руки… ее душа прошла через века ужаса, ее воля давно уже исчезла, она превратилось в вечно голодную кошмарную нежить, в древнюю киртрассу. Из всех ее желаний осталось лишь одно – она хотела лишь продолжить существовать и дальше. Любой ценой! Поглощаемая мною сила высвобождала ее душу, отправляя ее на суд божий, но она продолжала кричать…
Прощай, Мивия, я запомню твое имя. И однажды передам от тебя привет твоему истинному убийце – Тарису Некроманту.
Я не ожидал услышать направленный ко мне посмертный шепот, хотя был готов к обрывочным видениям. И это несколько притормозило меня. Но не остановило.
– Ужас! – дружно завопили оставшиеся в живых шурды. – Это Нагоняющий Ужас! Гаарто Ругас! Ругас!
Удар немыслимо прочного топора ударил сначала в живот одного из особо рослых по их меркам гоблинов, а затем, высвободившись, вознесся вверх и тяжко рухнул, перерубив шею согнувшемуся шурду и расколов гранит. Плешивая голова покатилась по каменном крошеву, а Рикар уже шагнул к следующего врагу – на этот раз к человеку в хорошей кольчуге, в шлеме, где забралом служила костяная маска – срезанная с настоящего черепа передняя часть. Здоровяк не успел – костяную маску расколол железный арбалетный болт, до оперения уйдя глубоко внутрь. Воин в кольчуге испустил странный крик, больше напоминающий смех вперемешку со стонами.
Прыгнув в сторону, я оказался рядом с костяным пауком и ударом ноги вбил его в землю, раскрошив по пути череп. Жаль жизненную силу, но сейчас нельзя терять время – я рвался навстречу идущим ко мне мертвякам и их поводырю. Близко! Они двигаются слишком быстро! Не хуже живых воинов, а может, и быстрее! Казалось, они живы – но я не слеп, белесая кожа в трупных пятнах, пальцы оканчиваются жуткими когтями, а смрад может сбить с ног почище тарана.
– Вы все умрете! – мой крик, переполненный бушующей ненавистью и обжигающей яростью, был не выражением эмоций, а средством дать знать врагам, что их ждет в ближайшее будущее. Пусть их руки дрогнут… глаза моргнут… ноги запнутся… это даст моим людям лишний шанс нанести удар или уберечься от чужого выпада.
– Р-а-а-а! – невысокий гном сейчас казался грозным великаном – в его искаженное лицо нельзя было взглянуть без содрогания. Подпрыгнув, Тикса всадил лезвие топора в основание горла врага. Упал вниз, тяня за собой оружие и глубоко вспарывая живую плоть. Вопль несчастного перешел в сиплый булькающий хрип, обильно хлынула кровь, проливаясь на озверевшего гнома.
Больше я увидеть не успел – пригнувшись, под углом влетел в ряды восставших из мертвых, подмяв под себя четверых. Не успел я упокоить одного, как по доспехам уже заскрежетали когти, кто-то прыгнул мне на спину и ухватился за шлем, явно намереваясь его сорвать. Но руки лишь соскользнули – перед боем я хорошо закрепил шлем несколькими ремнями. Скорее мне голову оторвут, чем сорвут шлем. Дернувшись, я сбросил ублюдка, перебил мечом хребет одного из упавших мертвяков, выпил жизненную силу другого, пинком в хрустнувшую грудину отбросил третьего. А шею четвертой твари перебил меч союзника – Однорукий пришел на помощь. А вот и Шрам – повторил мой маневр, мощным броском смяв нескольких противников, сбив их на землю. Но какая же сила у этих тварей! Один из упавших ухватился за мою ногу, резко дернул, я пошатнулся и лишь чудом удержал равновесие. Мечом перерубил костлявую лапу и двинулся вперед, сквозь смотровые щели неотрывно глядя на главного врага.
– Кто ты такой? – зажатый в руках мужчины тонкий костяной жезл задрожал. – Твои глаза… твои глаза пылают, как адский костер… как угли, тлеющие в глазницах демона…
– Да ты не в себе, еще бы стихи прочел! – прорычал я, отшвыривая с пути безрукого мертвяка. – Кажется, я понял, что с вами такое… сдавайся, если хочешь жить, тварь!
Не удалось… не думаю, что враг хотел умирать, но он не проявил благоразумия – с хрустом переломил костяной жезл, воткнул его обломки себе в живот! – и что-то нараспев забормотал, пуская кровавую слюну и бешено вращая глазами. Его жизненная сила словно взбесилась, запульсировала с огромной частотой, начала увеличиваться в размерах. И я нанес удар, не собираясь
