В частности, его полку (еще недавно это была полнокровная дивизия, но сейчас, по-прежнему числясь таковой, она едва-едва тянула на полк) уже несколько дней не удавалось расковырять оборону всего-то батальона, окопавшегося, по донесениям разведчиков, вокруг госпиталя. Честно говоря, сам полковник предпочел бы дать русским возможность уйти и утащить с собой раненых. Не из человеколюбия, а чтобы дополнительно нагрузить их и без того работающих на пределе медиков. Однако приказ был однозначен: уничтожить, а Такаяма еще не достиг звания, дающего права на собственное мнение в таких вопросах. Вот и приходилось терять людей в бесплодных атаках.
А людей Такаяма очень не любил терять. Не потому, что их было жалко. Он, в отличие от многих генералов, так и не обретших должной гибкости мышления даже в тяжелейшей войне с США, не просто учился в Европе. Он еще и понял основу взгляда на жизнь европейцев. Деньги надо зарабатывать потом и кровью. Кровью врагов, потом рабов. А терять своих людей – это уже обратный процесс.
Полковник вздохнул, когда взгляд его упал на позиции только-только подтянутых к месту боя тяжелых орудий. Во-во. Только подтянули – и тут советская авиация. А орудия даже замаскировать не успели, русские самолеты попросту смешали их с землей. Он тогда, после налета, выбравшись из ямы, в которую сиганул не хуже молодого солдата, и выплюнув изо рта песок, еле сдержался, чтобы не заорать от ярости. Удержало лишь осознание того, что у соседей дела обстоят как бы ни хуже.
Но все равно паршиво. Без артиллерийской поддержки штурмовать русские позиции можно хоть до посинения. Вон, совсем недалеко, днем без бинокля видно, торчат выгоревшие остовы с таким трудом доставленных сюда танков. Русские успели зарыться в землю, а в обороне они лучшие из лучших. Это еще отец, раненный под Порт-Артуром, говорил. Наступают так себе, не лучше других, но дай им время подготовиться – и закопаются, как кроты. Выкурить их при этом – задача не для слабонервных.
Да, не для слабонервных… Танкисты вон клятвенно обещали, что разгонят этих варваров – и где они теперь? Из шести экипажей выжил один человек, и тот весь обгорел. Да и живой остался только потому, что за секунду до взрыва боезапаса успел выпрыгнуть из горящего танка. Отшвырнуло его метров на пять, но живой… У русских оказалось множество противотанковых гранатометов, вроде тех фаустпатронов, которыми немцы в прошлую войну жгли американские танки. Те, которые шли в атаку, заокеанскими инженерами были капитально доработаны и, теоретически, должны были быть неуязвимы для ручного оружия, но и противник эти годы не сидел на месте. Во всяком случае, если не с первого, то со второго-третьего попадания танк загорался, а у обороняющихся этих гранатометов хватало, причем не только противотанковых, но и с очень мощными фугасными зарядами. И лупили они из них по всему, что движется, не жалея боеприпасов. Так что больше японские танкисты вперед не рвались, во время атак предпочитая аккуратно постреливать издали, грозно, но не особо успешно.
Конечно, игра шла не в одни ворота. Сопротивление русских постепенно слабело, да и в воздухе дела у них обстояли не слишком радужно. Вон, как раз во время того налета, что оставил Такаяму без артиллерии, на глазах у всех рухнул советский истребитель. Это вызвало радостные вопли и капитана Араи, летчика, наглухо застрявшего при штабе Такаямы. Его самого сбили после того, как он, расстреляв в бою весь боезапас, попытался таранить советский бомбардировщик. Увы, русские, которые и изобрели когда-то этот прием воздушного боя, оказались готовы к подобному, и их истребитель походя, одной очередью, свалил «Хаябуса» капитана. Успевшего выпрыгнуть с парашютом летчика спасло лишь, что у русских не было времени расстреливать его. Так что приземлился он успешно, да и застрял в расположении полка, ожидая машины, которая доставила бы его на свой аэродром. Машины, что характерно, не было, как подозревал Такаяма, из-за того, что командованию ВВС не слишком требовались в этот момент пилоты. Все равно им не на чем летать.
А сегодня ночью русские и вовсе устроили веселье, нанеся мощный удар на стыке позиций Такаямы и его соседа, полковника Синохары. Замысел, на первый взгляд, выглядел простым до безобразия – рассечь группировку японцев и устроить его, Такаямы, войскам «котел». Естественно, все силы пришлось бросить на ликвидацию этого прорыва.
Увы, русские танки, особенно идущие в первой волне тяжелые «Сталины», были чертовски прочными машинами. Несмотря на все усилия, уничтожить удалось только два, остальные, если и получили повреждения, смогли отступить. Неудивительно, кстати, штурмовые танки у русских получаются хорошо. Даже немцы, традиционно считающие своих инженеров лучшими в мире, всегда оглядываются на разработки своих восточных союзников. А у Японии нет ничего даже близко сравнимого… А пока японские танкисты и артиллеристы отчаянно отбивались от них, средние танки противника, уютно расположившись позади своих «толстокожих» собратьев, били по японским частям, как хотели. Правда, в темноте получалось не слишком точно, но, как говорят русские, отклонение снаряда компенсируется его калибром. И стомиллиметровые орудия Т-44 это наглядно доказали.
А потом вдруг выяснилось, что все это – не более чем отвлекающий маневр. Аккурат по учебнику, четко выполненный. И пока советские танки при поддержке кавалерии шумели на одном фланге, на другом, к той самой группе, с которой столько времени возился Такаяма, пробилось подкрепление. Танки, правда, всего несколько штук, и мотопехота. При таких раскладах атаки на них
