атаке. Хочу туда или хочу сюда. В бою нет времени, как на стрельбище. Там кто первый. Снимись с ручника. И что это за выходка с опрокидыванием? Если энергию девать некуда, то придумай другие трюки, получше.
Рядом хихикнула Ангелина. Белкин серьезно взглянул на нее.
– Кузнецов, защита средняя, но хорошая, отточенная. Прекрасное владение телекинезом. Косяки. Не нужно фокусов, мы не в цирке, все эти сияния и лучи. Дальше. На танк кидаться с автоматом глупо. Лучше бы гранатомет взял, а в твоем случае снаряд покрупнее, вон как хорошо с ВОГами[6] получилось. Для остального есть группа поддержки, к тому же с пехотинцем ты легко справишься и без оружия. Фотиди. Силы много, почти как у Соснова, но никакой техники. В вакуум вбухала весь ресурс, не оставив запаса, даже защита просела. Импульсы неточные. Учиться, учиться и еще раз учиться. Мне сказать больше нечего.
Белкин выдавил воздух из сжатых губ и стукнул тупым концом карандаша по листу блокнота.
– Значит, сейчас пробуем пройтись тройкой. Соснов впереди и ставит щит. Впредь ты у нас, как это говорится у игроков? А! Танкуешь. Кузнецов давит оборону вспомогательных сил и помогает на основном направлении. Фотиди пока на подхвате, потом посмотрим.
– Люди в поле! – заорал наблюдатель на вышке.
Мы обернулись и увидели медленно опускающуюся сигнальную ракету красного цвета. Ее, по условию, должны были запустить бойцы из оцепления, если кто-то посторонний окажется на стрельбище.
Капитан с белой повязкой достал рацию и, растягивая слова, заорал:
– Кордон, кордон, что происходит?!
Рация пшикнула в ответ:
– Выш-ш-ш… вышка. Ш-ш-ш. Я кордон семь. Посторонние в поле. Группа. Ш-ш-ш.
– Почему не остановили?!
– Ш-ш-ш, вышка, я кордон семь. Не смогли. Ш-ш-ш.
– Что значит, не смогли?!
В ответ через шипение донеслось лишь неразборчивое бормотание, в котором угадывалось, мол, пусть сами их останавливают.
– Вести наблюдение, доклад каждые пять минут! – рявкнул капитан в рацию, скрипнув зубами.
Подбежала Александра, сказав только одно слово:
– Гости.
Ее отец быстро глянул в сторону поля стрельб.
– Настрой какой?
– Трудно сказать, но не прячутся. Есть любопытство, есть снисходительная небрежность. Сильные. Но от некоторых тянет слепой ненавистью, яростью, словно это чистое зло.
Белкин схватил за воротник опешившего капитана.
– Солдатам выдать оружие и спецпатроны. Отвести подразделение на сто метров от нас. По команде или в случае явной агрессии огонь на поражение. Бегом!
Капитан быстро, но без суеты начал раздавать команды.
А по полю в нашу сторону ехал тентованный ГАЗ-66 или по-простому «шишарик». Маленький грузовичок, окрашенный в защитный цвет, ловко преодолевал ухабы и огибал воронки от снарядов.
Ждать пришлось минут пятнадцать, пока он приблизится к нам. Когда «шишарик» подъехал, то из него выскочили три человека азиатской наружности в охотничьих синтепоновых костюмах, с ружьями наперевес и патронташами, с большими ножами на поясе. На каждом висело ожерелье из зубов, мелких черепков и перьев.
Один из них вышел вперед. На китайцев они не походили, уж скорее на коренных алтайцев, что неудивительно от близости Алтая к Новониколаевску.
– Здравия тебе, Опричник, – произнес старший из гостей.
От этого слова я дернулся, как от удара током. Опричником называл Белкина дед Семен, и никто больше.
Полковник смел со щеки растаявшую снежинку и ответил вопросом на вопрос:
– Какие еще прозвища есть?
– Хочешь узнать имена своих зверобоев, Опричник, те, что ходят меж духами о вас? Это не тайна.
Алтаец начал по очереди показывать рукой на каждого из нас:
