Он ощутил одновременно запах свежескошенной травы, только что сломанной сосновой веточки, утреннего хлеба, прохладного морского ветерка и множество других ароматов, которые он сейчас не мог вспомнить. Обычный человек не мог так благоухать. Ему захотелось просто стоять и вдыхать этот запах девушки, дышать ею самою…
Он почувствовал, как сильно бьется сердце, – будто только что пробежал через половину города. В то же время руки и ноги словно обмякли. От возникшей беспомощности стало не по себе.
– Простите, – более искренним тоном извинилась девушка, сделав шаг назад, но было поздно: Ивейн почувствовал, как щеки и уши начинают гореть, а что еще хуже, его самая сокровенная часть пришла в движение.
Он сглотнул подкативший к горлу комок.
– Моя вина. Нам туда. – Ивейн указал на тропинку, отходящую от той, по которой они шли.
Незнакомка удивленно уставилась на его руку.
– Что это? – спросила она, коснувшись запястья в том месте, где из плоти виднелся металл браслета.
Ивейн отдернул руку, словно от огня. Он тут же возненавидел себя за то, кем он был.
– Не важно. Идемте, – твердо скомандовал он, а про себя добавил: «Двадцать ударов!»
Ивейн наблюдал за тем, как прекрасная незнакомка скрылась из виду. Изящная фигура вышла из ворот и исчезла в толпе. Тут же неведомая, беспричинная тоска завладела его сердцем. Ему захотелось пойти вслед за ней. Он знал, что сможет ее отыскать, если захочет: по стуку сердца, по запаху, по следу в Великом Потоке…
Ивейн помассировал запястье в том месте, где девушка коснулась его. Холодок браслета отрезвил мысли. «Небесная сталь» – самый редкий металл на Эдее. Металл, над которым не имеет власти даже Архэ. Дар небес, который помог изгнать Первородных в другой мир.
Как же Ивейн его ненавидел!
Вовек ему не забыть тот страх, то чувство пустоты и беспомощности, когда магистр Умбер, чертов мерзкий старикашка, вытерев окровавленные руки, произнес: «Теперь лишь судьба определит – быть ли тебе стражем Ордена».
…В первый раз за всю жизнь Ивейн, потянувшись к Архэ, натолкнулся на глухую, непробиваемую стену. Он посмотрел на свои кровоточащие запястья – и какая-то его часть понадеялась, что тело отторгнет импланты. В этом случае его бы ждала позорная смерть – но тогда это казалось предпочтительнее такой жизни.
Дни шли, браслеты врастали все глубже, а плоть и не думала сопротивляться. Чего нельзя сказать о разуме. Каждую ночь Ивейн представлял, как он вырывает чужеродный металл из своего тела – хотя и знал, что не сможет это пережить. Затем мастера начали учить его использовать те отголоски силы, которые пропускали импланты. Спустя время, сейчас уже было трудно вспомнить – прошли месяцы или годы, – Ивейн смирился со своей судьбой.
Он стал сильнее и выносливее. Мог обходиться без сна и отдыха намного дольше обычных людей. Ему требовалось меньше пищи и воды. Конечно, это было совершенно не то же самое, что нырнуть в Поток и черпать из него бескрайнюю энергию, насыщая каждую частичку своего тела. Но он радовался и тому, что имел: если бы имплант вживили в сердце – связь с Архэ была бы утрачена окончательно…
Ивейн посмотрел на небо. Солнце уже клонилось к закату. Близилось время лауды. Он пошел в Храм.
Голос приора слился со звуком гонга в один сплошной гул. Бо-о-о-ом. Бо-о-о-ом. Бо-о-о-ом.
Ивейн почувствовал, как огромный зал для медитаций вначале сжимается в тесную комнатку, а затем, расширяется до размеров дворца. Он закрыл глаза и принялся раскачиваться взад-вперед, повторяя за приором мантру:
– Онг?на-монг…
Десятки голосов вокруг подхватили напев, создавая водоворот звука, который поглощал сознание.
– Онг?на-монг…
– Онг?на-монг…
Необычайная легкость разлилась по телу. Все сомнения оставались в прошлом, где-то далеко, где-то…
Вдруг яркой вспышкой перед внутренним взором всплыл образ. Зеленоглазая девушка, которую он встретил в садах во время обхода. Снова сердце изменило обычный ритм.
Ивейн попытался выбросить из головы назойливую картинку, но чем сильнее он старался, тем ярче и четче ставился образ: немного заостренный подбородок, слегка искривленный в усмешке рот, высокие скулы, глаза… Ему захотелось снова в них заглянуть, снова почувствовать ту дрожь в собственном теле, снова…
«Что ты делаешь?!» – спросил Ивейн сам себя, в ужасе осознав, что он уже давно не медитирует.
Не открывая глаз, он взял заранее приготовленную цепь. Сразу после кожаной рукояти она разделялась на три хвоста, каждый
