втором году от воцарения на небесном престоле Двуединой матери, богини ваших Смешанных земель, состоялась решающая битва, определившая исход тролльего нашествия. Они пытались прорваться на ландовые рудники в Лишайных горах, что в пятидесяти пролетах от столицы. Но в разгар сражения, когда тролли одерживали верх, явилась Она.
— Кто?
— Да вот, — гном ткнул в монету, и я наконец увидела, что на ней выгравирован женский профиль. — Богиня удачи.
— Удачи? — неверяще переспросила я.
— Да. Она одним взглядом отбросила троллей, и с тех пор в тех местах граница с троллями нерушима.
— Нерушима? — снова повторила за ним я.
— Да. Пришлось потом скалу бурить, чтобы наладить торговлю с троллями. Спустя пару веков, когда они перестали быть такими засранцами, но всё же.
Вазиль скептически хмыкнул.
— Ваз, да ты бы сам на неё глянул, прежде чем смеяться! — взмолился гном. — Там нет ни воды, ни воздуха, ни магии, просто какая?то невидимая стена, через которую не пройдешь. Только богиня и могла такое сделать!
— Хорошо — хорошо, — вытянул вперед руки филигранник, не вступая в спор, впрочем, и не утратив своего скепсиса.
— А прежде чем уйти, богиня нам наказала: "Удача любит храбрых!" — это он уже мне. А то я не помню! — Она больше не появлялась, но с тех пор мы знаем, что в случае серьёзной опасности Удача к нам придёт, она нас не забудет.
Я молчала. Это невозможно. Как такое могло произойти? Я ведь… я ведь… их всех убила! Как же так? Стена до сих пор стоит, так как я не успела подумать, чтобы она развеялась?
Но ведь я же стала тёмной? Разве это не противоречит гномьей легенде?
И тут в голове всплыл голос магистра: "Ты так из?за этого переживаешь? Так сильно, что выбрала тьму?". Тогда я не придала его словам должного значения, но получается, что я стала тёмной потому, что сама так решила? Сама выбрала? Сама себя корила?
— Чего ты лыбишься? — недовольно пробурчал Дононд, подумав, что я перешла на сторону Вазиля в стремлении над нам насмехаться.
— Какая чудесная легенда, Дон! — не сдержала своего восторга я.
А как сдержать? Узнать, что ты не виновна в гибели нескольких сотен живых существ — что может быть лучше? Что вообще может сравниться с таким облегчением?
Я, словно Сизиф, катила и катила камень в гору и понимала, насколько это бессмысленно. Как можно было идти вперед, когда такое страшное преступление тянуло назад? От такого никогда не отмоешься, сколько бы добрых дел ты не совершил… Но теперь выясняется, что отмываться и не от чего!
Камень достиг своей цели, укоренился на вершине горы. Теперь можно жить дальше.
— Можно мне посмотреть монетку? Или до амулета нельзя дотрагиваться?
Дон улыбается, польщенный интересом к своей религии. Но полностью амулет не снимает, лишь протягивает монету мне, чуть наклонившись в мою сторону, чтобы длины цепочки хватило.
Я держу её между пальцев и снова не могу перестать улыбаться. Профиль не то чтобы мой, но красивый, волосы длинные, пропадают за краем монеты. Из?за золота волосы почти как мои, удачно они металл подобрали. Я её переворачиваю и вижу цифру "один" и надпись, которая сначала не читается, но после, когда в силу вступает моя магия, я в закорючках разбираю "удача любит храбрых".
Вазиль заглядывает мне за плечо, хмыкает:
— Красивая. Я бы такой тоже помолился!
— Ты всё об одном! — недовольно зыркает на него гном. — Но она и правда красивая. Волосы — золото, кожа — молоко, глаза — изумруды.
— Вон у нашей Митрэ волосы тоже золото, — подмечает филигранник. — Прикажешь ей молиться? Хотя Хараш уже молится!
И снова начинает смеяться.
Гном недоуменно смотрит на меня, словно впервые увидел. Я же лишь улыбаюсь. Нет смысла отпираться. Люди склонны не замечать богов рядом, даже если боги и липовые. Это общее свойство всех разумных существ — зачастую не видеть самого важного у себя перед носом.
Тут сбоку зашикали, и до нас всех наконец дошло, что тренировочные игры начались!
