военного спутника связи у вас не было обмена сообщениями. На дипломатическом уровне – там совсем непонятно, почему комми так себя ведут. Это сейчас мне уже ясно…
– Не отвлекайся!
– В общем, не знаю, к каким выводам пришли в Пентагоне, но совокупно всё привело к такому решению.
– И теперь?
– Что теперь?
– Миссия провалилась, какие шаги они предпримут?
– Не представляю. Ждали, что всё решится одной решительной операцией. А сейчас даже не знаю, что предположить. Могу только вот…
– Что?
– Когда в СМИ поднялась истерика о «красном пирате», я слышат от наших моряков (по секрету), что у них был приказ при случае испытать на вашем крейсере новые американские торпеды.
– Бля…
Когда спешишь, все переходы и коридоры кажутся особенно длинными. На командный пункт, в отличие от рубки, идти было лучше во всех отношениях – и ближе, и не карабкаться по трапам на верхние ярусы. И штурман должен быть там.
Штурмана на ГКП не оказалось – приказал найти. Быстро глянув на прокладку, распорядился на руле взять два румба вправо и нервно вышагивал в ожидании.
Пока спускался на ГКП, нос словил дурманящие запахи с камбуза. Вспомнил, что кроме чашки кофе (и, хм, ещё кое-чего) с утра в себя ничего не закидывал. А тут стоял тот же аромат свежей выпечки.
– Колитесь, – обратился к дежурному, – какими вы тут плюшками балуетесь?
Тут же нарисовался стакан чаю с булочкой. Сдобу проглотил влёт, а вот горячущий чай не успел – появился штурман.
– Давай заново чертить пунктиры на твоих меридианах и параллелях. Пошли.
Тот кивнул, не переспрашивая – надо так надо. Изменение курса уже само по себе предполагало коррекцию прокладки. Но когда узнал, чего хочет командир, тихо матерился – повозиться придётся всей штурманской группе.
Тем более командир недаром оговорился про «пунктиры», а не линии. Значит, маршрут может ещё неоднократно поменяться.
Малазийский архипелаг и без того непрост для навигации из-за тысячи разных островов. Теперь задача усложнялась – крейсер делал крюк, следуя до траверза острова Пасхи, затем поворачивал на «вест», вынужденно минуя острова Французской Полинезии. А там их как клёцок в супе, что напрягало лишними предварительными расчётами. Но благо штурманская база была забита на все случаи жизни и располагала данными, в том числе и по этому району: глубины, течения и прочие навигационные подробности.
– Видится мне, что американцы не оставят нас в покое, – пояснил Терентьев, – вот и приходится накручивать лишние мили, выписывая такие кругаля. Во всяком случае, до поворота на вест мы вынуждаем противника распылять свои силы, имея варианты для «вилки»: Вилючинск, Владик и, собственно, выбранная нами Камрань.
– Противолодочным?
– Толку, конечно, против самонаводящих нет, но не будем уж совсем упрощать жизнь супостатам. И, разумеется, опять гонять вертолёты. Ты своих штурманят озадачь, а сейчас надо собраться командирам боевых частей в информационном центре. Будем думать, совещательно.
Терентьев неторопливо, скорее даже устало, поднимался наверх. «Ну что? Можно сказать продуктивно поработали… голова?ми».
Собрав командиров БЧ, Терентьев, как мог, довёл до офицеров не совсем приятную новость. Это если верить цэрэушнику. Но тут тема была из варианта «лучше перебдеть». И все абсолютно были согласны с его мнением, что встревать в новую драчку совершенно бессмысленно, если не вообще чего похуже. О каких-то совсем уж фатальных последствиях никто не высказался, оптимизма никто не утратил, тем более большинство офицеров ещё молодые парни, у которых дури в головах не занимать. Но последние события с абордажем, а особенно людские потери, военную романтику поубавили.
Разобравшись с этим демократическим отступлением, а точнее вступлением, Терентьев перешёл собственно к тому, зачем собрал этот походный штаб, с основным вопросом «как?»… Как уклониться от встречи и возможного боевого столкновения с противником (потенциальным)? Как обмануть его разведку: спутниковую, воздушную, надводную?
Сразу получили свои первые задачи группа акустической разведки и группа БЧ-7. Перекинув на замов, продолжили в том же
