– Смерть я чувствовала впервые. – Мед, который я только что попробовала, вдруг показался горьким. – И это действительно ужасно.
Даже когда я оплакивала Беса, было не так тяжело. Все же это по-разному, когда скорбишь о потере и когда умираешь сам.
– Джен, ты горела? – спросил Камиль.
Я кивнула.
– Ларс, ты…
– Попал в эпицентр урагана. – Рыжий скривился, как будто лимон надкусил.
– Мариза?
– Голоса… Вокруг бушевала гроза, но я слышала голоса. – Мариза зябко повела плечами. – Они велели мне прыгнуть с обрыва, и ослушаться я не смогла.
– Все сходится, – вздохнул Камиль. – Я, как вы понимаете…
– Тонул, – закончила за него Агата.
– Да, меня вроде бы смыло в океан, прямо из леса.
Воспоминания не причиняли боли, хотя больше не казалось, что это был сон. Наоборот, ощущения стали реальными, яркими, полными. И правильными.
– Суть наказания в том… – начал Камиль.
– …чтобы каждый из нас… – продолжила Агата.
– …испытал на себе… – подхватила я.
– …силу своей стихии, – закончила Мариза.
– И всех остальных заодно, – добавил Ларс. – Хотя черви были особенно фееричны. Я даже о некромантах вспомнил.
Агата безмятежно улыбнулась:
– Прости, это из-за меня. Черви тоже живые и в земле живут.
– Да ладно, – отмахнулся Ларс. – Всем досталось.
Но все было не ради того, чтобы заставить нас осознать свою ничтожность перед стихиями или властью Инвара. Ради того, чтобы мы понимали – наша сила будет разрушать и убивать. Наказание и одновременно урок, который мы навряд ли забудем.
После еще одного посещения парилки Камиль вдруг завел разговор о Яне.
– Джен, а кто отец твоего сына? – спросил он, сверля меня взглядом.
Я опешила. И даже не столько от вопроса, сколько от явного желания Камиля услышать правду. Конечно, я уже рассказывала всем историю Яна, и упоминала, что не знаю, кто его отец. Видимо, он еще тогда почувствовал ложь и вот теперь решил докопаться до правды. Зачем?
– Я обещала подруге, что никому не скажу, – ответила я, избегая пристального взгляда.
– Зачем тебе? – поинтересовалась Мариза.
– Ты об этом хотел поговорить? – догадалась Агата.
Ларс нахмурился и залпом допил чай.
– Отвечаю сразу всем, – сказал Камиль. – Это не праздное любопытство. Я подумал… В том приюте, конечно, хорошо. Но это все же приют. А родной отец знает о ребенке? Джен, ты обещала не говорить, кто он. Но есть ли в этом смысл сейчас? Подумай. Мы могли бы найти его, разузнать о нем все…
Я молчала. Была какая-то ирония судьбы в том, что об отце Яна спросил Камиль. Они могли быть знакомы. Да, я знала имя. И знала – эта семья никогда не примет Яна. Подруга взяла с меня клятву, что ее родители никогда не узнают, кто отец ребенка. Но они и не узнают. А тут все свои, можно и сказать. Зато сразу станет понятно – разговор бессмысленный.
– Не стоит ворошить прошлое, – пробурчал Ларс, – особенно если Джен не хочет.
Я посмотрела на него, удивленно приподняв бровь. Странно слышать такое от человека, мечтающего узнать хоть что-то о своих родных. Поддержка, бесспорно, приятна, но именно его слова окончательно убедили меня – надо сказать правду.
– Его зовут Лукас Моррисон Гальт.
Теперь я сверлила Камиля взглядом, ожидая, как он отреагирует на имя.
– Маркиз? – присвистнул он. – Сын Серого Лорда?
Я кивнула, не сумев сдержать усмешку.
– Можно поподробнее, вы тут не одни, – недовольно заметил Ларс.
