действовать в Мурильмии.
– Отец? – спросил я внезапно севшим голосом.
Инвар ответил не сразу. Он словно ощупывал меня изучающим взглядом. Прикидывает, можно ли мне доверять?
– Как догадался? И когда? – наконец произнес он тоном, от которого у меня по коже побежали мурашки.
Зачем он нагнетает? И так паршиво. А как чудесно начался этот день! Я представил себе Дженни – ласковую, нежную, светлую девочку, сладко дремлющую в моих объятиях. Она доверяет мне, а я свяжу ее обещаниями и притащу в свою жизнь, полную дерьма, предательства и манипулирования? Нет, никогда. Значит, придется выбрать? Между долгом и любовью.
Во рту пересохло. Я поискал взглядом графин с водой. Инвар встал, вернулся к столу, выудил из его недр бутылку с прозрачной жидкостью, плеснул немного в стакан и протянул мне. Всего лишь глоток? Воды жалко? Я фыркнул, проглотил жидкость… и чуть не задохнулся. Спирт там был, что ли?! На глазах выступили слезы, а Инвар уже невозмутимо протягивал мне другой стакан, на этот раз с водой.
– Не в моих правилах, – сказал он, пока я пил. – Но что-то ты мне совсем не нравишься. Глоток не повредит, отпустит маленько. Однако злоупотреблять не советую. Полегчало? Тогда все же ответь на вопрос.
Не полегчало, но дышать стало свободнее. И даже петля, сжимающая горло, вроде бы исчезла. Или я просто перестал ее ощущать.
– А кто еще, собственно? Если поразмыслить, то именно отец формировал мое мировоззрение. Лийон Терри, который рассказывал мне истории о других странах и драконах. Отношение к женщинам. Жажда справедливости и равных отношений для всех. Искушение силой. Ему было нужно, чтобы я стал инквизитором?
Инвар кивнул.
– А Мила? Это тоже его план?
– Не знаю. Пока не знаю. Но… не думаю. Я знаком с твоим отцом, он бы не смог.
– Сейчас ты скажешь, что отец меня по-своему любит и всегда желал мне только добра? – усмехнулся я.
– Думаю, так и есть. Родители любят своих детей, и твой отец не исключение. Коул, а чем ты недоволен? Ты стал таким, какой ты есть, благодаря своему отцу. Да, пока ты был мал, он не мог тебе открыться. А потом ты сбежал. Может, ты зря его осуждаешь?
– Никому не понравится, когда им манипулируют, – резко ответил я. – И паршиво, когда за тебя уже все решили.
– Это не так, – возразил Инвар. – Да, твой отец – один из руководителей организации, готовящей переворот. К слову, ваш правитель с ними заодно. Они выступают исключительно против ордена инквизиции. Да, им нужен был свой человек среди них. Ты подходил идеально. Ты стал бы Высшим. Но, Коул, ты сам решал, что тебе делать. После смерти Милы, как мы теперь знаем – мнимой, ты сам сбежал из страны. Твой отец лишь попросил найти тебя и помочь. В горный ты поступил тоже сам, ты знаешь местные порядки, я не смог бы протащить тебя сюда исключительно по знакомству. И сейчас никто не собирается на тебя давить. Да, твоя помощь будет кстати. Но я пообещал, что ты решишь сам.
Инвар не отчитывал меня, наоборот, его тон был мягким, а голос звучал устало. Он не играл – разговаривал со мной на равных, без попытки пристыдить, без желания поучать. И все же стало стыдно.
– Собственно, весь этот разговор я затеял ради одного… Мила… – Он замолчал, словно подбирая слова, затем продолжил: – Мила может стать оружием против тебя. Я ее нашел, но пока непонятно, на чьей она стороне. Скорее всего, не на вашей. Я прошу тебя повременить, не искать пока с ней встречи. За прошедшие годы она могла сильно измениться, а зная твою любовь к сестре… лучшего средства шантажа просто не найти. Коул, я…
– Не надо, Инвар, – перебил я его. – Я понял. Ты прав, мне лучше не знать пока, где Мила. Но ты можешь держать меня в курсе?
– Конечно.
– Я бы хотел поговорить с отцом. Видимо, в Мурильмию мне пока заказано возвращаться, но он иногда бывает в соседних странах. Ты не мог бы…
– Я постараюсь.
– Спасибо. Могу идти?
– Можешь.
Попрощавшись, я быстро ушел. Очень хотелось остаться одному. А еще лучше – забыть этот разговор навсегда.
