след.
– Уи-и! – Тишка, появившийся прямо на столе, негодующе заверещал.
Хвост трубой, мордочка сморщена – злится.
– Не сейчас, – коротко сказал я, шагнув к порогу.
Домовой царапнул лапой столешницу, шерсть на загривке встала дыбом.
– Знаю, – ответил я, уходя. – Но ребенок важнее правил.
В прихожей стало тесно. Дженни уже застегивала куртку, но тут же толпились ее однокурсники – только что с мороза, раскрасневшиеся, возбужденные, запорошенные снегом.
– Куда это ты? – спрашивал у Дженни Камиль.
– Какой ребенок? – нахмурилась Мариза, услышав мои последние слова.
– В Ривеннель, – ответила Дженни. – Бес, идем?
Я проигнорировал вопрос Маризы. Объясняться будем потом.
– С ума сошла? – встрепенулся Ларс. – Не смей!
Он перегородил дорогу Дженни, когда она попыталась подойти ко мне.
– Ларс, я уйду, меня никто не остановит. – Дженни говорила вроде бы спокойно, но от нее словно молнии летели. – Речь о моем сыне. С дороги!
Только драки не хватает! Если они вчетвером навалятся, еще и отбиваться придется. Но Ларс отступил, молча, одарив меня многообещающим взглядом.
– Рейо побери, что происходит? – воскликнул Камиль.
Крепко обняв Дженни, я переместился с ней в Ривеннель.
Навряд ли она когда-нибудь бывала в этой части города. Трущобы. Квартал бедноты. Маленькие домишки, налепленные друг на друга. Зимой грязь и убогость жилищ прятал снег. Правда, характерный запах все равно не позволял забыть, где мы находимся. И никакого уличного освещения. Разве что пара фонарей – на крыльце, в самом конце улицы, да у входа в харчевню, куда зашла женщина, за которой я следил от самой базарной площади.
Оглянулся в поисках Лина, и он появился рядом, сбросив невидимость.
– Не выходила, – коротко сказал он. – Я с вами?
– Нет, жди тут.
Дженни терпеливо молчала, хотя я чувствовал, как внутри ее клокочет целая буря эмоций: беспокойство, отчаяние, страх… и даже злость.
– Мы сейчас войдем в тот дом, – сказал я ей, указав на харчевню. – Но сначала ты пообещаешь, что не отойдешь от меня ни на шаг.
– Обещаю, – торопливо кивнула Дженни.
– Увидишь Яна – дай мне знать. Объясню все потом. Договорились?
– Да!
Она потянула меня к дверям.
Лойи всемогущий, помоги! Клянусь, я сделаю все, чтобы больше так не вляпаться.
Из-за метели улица была пуста, зато из трактира до нас доносились крики и пьяное пение. Едва переступили порог – и в нос ударил запах дешевой еды.
Грязные стены. Деревянные столы и длинные скамьи около них. Пара десятков посетителей. Кое-кто ужинал в одиночестве, но были и компании. Самая большая горланила песни под аккомпанемент губной гармошки. Женщины с ребенком в зале я не увидел.
Но ведь она вошла сюда! И не уходила! Заметила слежку? Или ее прячет хозяин? Дженни едва заметно дрожала, но не от холода или страха. Она нервничала и не понимала, что происходит.
– Пойдем, – шепнул я и, крепко держа ее под руку, направился прямиком к хозяину заведения, который уже настороженно поглядывал на нас из-за стойки.
– Чем могу быть полезен господам? – спросил он, едва мы подошли.
Крупный, грузный, с маслянистым лицом и воровато бегающими глазами. Он не боялся, но явно был обеспокоен. Дженни в ее меховой курточке на бедноту не тянула, да и я тоже. Проблемы с «господами» хозяину харчевни ни к чему, но и церемониться с нами он не станет, если почует опасность.
