Отражение

остановило. – Не веришь, что справимся? Ничего, когда волна Силы остановит все механизмы да пожжёт богомерзкую начинку шкатулок с кнопками и без кнопок, мы откроем вольеры питомников и просто подождём, когда у холопов кончатся патроны в том, что ещё сможет стрелять. Уж будь уверена, с добрым мечом да кремневым пистолетом даже я сотни обнаглевших холопов стою!

Я подавил желание помотать головой: Войде, даже облачённая в милитари-стайл, оставалась миловидной молодой девчонкой, но при этом на полном серьёзе несла… Такое. И в свои слова искренне верила, аж горя кровожадной злобой!

– Волна Силы? – переспросила Мирен, чтобы что-нибудь сказать: «подруга» явно ждала её реакции.

– Холды – как бочки с водой, – охотно пояснила полячка, – разбей бочку единым махом – вода весь сор со двора по углам разметает. А если бочек много, огромных, да разбить одновременно? Всех смоет!

– А почему механика и электроника сломается? – ретранслировала вслух мой вопрос суккуба.

– Тю, а ты не знаешь? – удивилась Войде. – Волны Силы ломают тонкую машинерию, да и живым, кто Силой не отмечен, худо становится.

– Но… – у Ми даже слов не нашлось, она просто обвела руками вокруг, – но как тогда?..

– Пфе, какие ж волны в застойном пруду, – презрительно скривилась Марила. – Вот и проносят снаружи всякую гадость и радуются, как дураки, блестящим камушкам…

Тут «дикая», судя по всему, сообразила, что махом обозвала дураком в том числе и директора, и резко сдулась, явно жалея, что вовремя не прикусила язык.

– Но ведь холды и своим жителям выгодны, – Мирен сделала вид, что не заметила оговорки, – вряд ли они согласятся разрушать свои дома ради… э-э-э, потенциального мирового господства?

– Точно не согласятся, – мрачно кивнула Войде, – совсем охолопились да оскотинились, кур-рвы! Так что даже задницу не почешут… Если их кто-нибудь не заставит.

– Стоп-стоп! – До нас с Ми вдруг дошло, к чему Марила ведёт. – Ты хочешь сказать, что директор…

– Не я, – опустив очи долу, призналась полячка, – отец мой так считает: дело, что задумал Учитель его, как бы ни пошло, все одно к такому результату приведёт. Потому и послал меня сюда, помочь да подвизаться, ну и научиться между тем полезному чему.

31

– Что-то концы с концами не сходятся. – Я глазами Ми исподволь наблюдал за полячкой. Войде, выговорившись наконец, сразу успокоилась и как ни в чём не бывало углубилась в методичку, беззвучно шевеля губами.

– Да, директор Кабуки как-то не похож на комиксового злодея, решившего загнать мир назад, в Средневековье, – согласилась со мной партнёрша, подумала и самокритично поправилась: – Хотя нет, немного похож. Но я всё равно не верю!

– У Куроко точно всё в порядке с головой, поэтому, если бы он решился устроить мировой катаклизм, то вы сейчас учили бы не информатику и современное оружие, а кузнечное дело, ткачество и управление крепостными крестьянами. – Я «потеснил» Мирен и раскрыл «Технику безопасности» на первой странице. – Кроме того, человек, обожающий технические новинки и буквально напичкавший ими свою школу, просто не может быть злобствующим луддитом.

– Вообще, Мара не сказала, что он хочет устроить что-то такое, она сказала…

– «…Дело, которое он задумал, в конце в любом случае приведёт его к такому результату».

Мы опять вместе посмотрели на Войде и виртуально переглянулись.

– Надо предупредить директора… наверное? – не очень уверенно предложила Ми.

– Сомневаюсь, что Кабуки не в курсе, что творится в мозгах у этой Войде и её папочки, – покачал головой я. – Ему достаточно было бы пять минут поговорить по душам с твоей навязанной подругой – и она сама всё ему выболтала бы. Она тебе всё выложила на третий день знакомства – думаешь, при Куроко смогла бы удержаться?

– Убедительно звучит, – признала моя подруга. – Но зачем он тогда пригласил сюда такого человека?

– Может, как раз от недалёкого папаши, неудачного бывшего ученика директора, убрать? – брякнул я и только тогда понял, что стоило бы прикусить язык.

Но поздно: если до этого под впечатлением мрачной злобной риторики и не самого лучшего поведения Мирен испытывала к Мар иле в лучшем случае настороженность, переходящую в опаску, то сейчас это чувство сменилось всеобъемлющей жалостью.