солидного вида воинами, судя по облику – вислые усы, длинные туники, панцири, перевязи – с германцами. Двое из четверых были вооружены секирами и двое – сверкнувшими в лучах выглянувшего из-за туч солнца мечами. Нехорошо сверкнули клинки – плотоядно, знать, славные имена носили, какие-нибудь «Жаждущий крови» и «Грозный Боец» или там «Режущий клык» и «Гнев Вотана».
Все эти мысли смерчем пронеслись в голове бросившего коня в галоп Радомира.
Хищный блеск стали. Удар… Звон. А воины-то матерые – высокие, сильные, что против них какие-то подростки? И все же Готбольд и Ракса в бою стоили многих – жизнь, ни свою, ни чужую, не ценили, совершенно наоборот – потому и бились всегда с яростью. Предтеча викингов.
Ишь, как завелись уже!
– Я вижу, вы – готы, – один из германцев при виде Рада и бежавших за ним словен опустил секиру.
– Да. Я – Радомир-конунг, – осадив коня, поготски отозвался князь.
– Прикажи своим людям убрать мечи, славный конунг! – вислоусый горделиво вскинул голову. – Я, Хаскинд, сын Гаттаурда, говорю с тобой.
Не тратя времени на разговоры, Рад пустил коня меж бойцами:
– Эй, Готбольд, Ракса! Хватит, парни! Говорю же – прекратить!
Даны с неохотою повиновались. Убрали мечи, и их противники, однако, тут же переглянулись, искоса посмотрев на узкоглазое воинство Сарганы:
– Тут гунны, хевдинг!
– Я вижу, – Хаскинд перевел взгляд на князя. – Гунны – с тобой, славный конунг, или это ты – с ними?
– Со мной, – махнул рукой Рад. – Все ж я хотел бы знать, кто вы такие и что здесь произошло?
Покусав ус, германец кивнул на данов:
– Твои парни набросились на нас, едва только увидели. Не дали и слова сказать!
– Предупреждал же, – обернувшись, князь с досадой погрозил кулаком Готбольду с Раксой. Те, якобы сконфузясь, опустили очи долу, словно вызванные «на ковер» к директору школы нашкодившие восьмиклассники.
– Мы – люди славного Ардариха-конунга, могучего и справедливого правителя гепидов! – вскинув голову, с гордостью промолвил Хаскинд. – Вы все знаете, что меньше года прошло с тех пор, как славный Ардарих около бурной Недао-реки убил в честном бою могучего Эллака, сына великого Аттилы-рэкса. Убил и разгромил всех его гуннов! И теперь Паннония – это наша земля, земля гепидов!
– Ах, вон оно что-о, – задумчиво протянул Радомир. – То-то я и смотрю – как-то уверенно вы себя держите. Сразу моих парней не убили…
– И не собирались убивать, поверь! – Хаскинд сдвинул на затылок круглую кожаную шапку и, прищурив глаза, как бы между прочим, спросил:
– Вижу, ты удивлен моим словам, хевдинг. Вы что же, с этими гуннами явились издалека?
Радомир не стал кривить душой – да и к чему?
– Издалека, о, славный Хаскинд, сын Гаттаурда. Мы едем из Данпарстада – бежим от страшной болезни.
– А-а-а-а! – понятливо кивнул вислоусый. – Так мор уже до самого Данпарстада добрался?! Однако – далеко. А у нас уже, Господь миловал, смерть уходит. Кого уж с собой забрала, того забрала… Иногда если в деревнях только вновь все перемрут. Обычно – в самых бедных.
Тут уж кивнул князь:
– Это от того, что там в голодные годы и крыс, и сусликов жрут. А они-то – разносчики чумы и есть!
– Э… не понял тебя, славный Радомир-конунг?
– Говорю – черная смерть во многом – от сусликов да крыс.
Собеседник неожиданно растянул губы и шутливо погрозил пальцем:
– Не-е… Мор – он от Божьего гнева. Молиться чаще надо! И не идолам в капищах поганых.
Рад хмыкнул: то же еще, святитель Николай нашелся. Ишь, как рассуждает, деятель религиозный. Клерикал!
Впрочем, в эти времена сознание людей было чисто религиозным (христианским либо магически-языческим) и никаким другим.
– А я помню тебя, славный Хаскинд, сын Гаттаурда, – подъехав ближе, неожиданно улыбнулась Саргана. – Четыре лета назад ты был десятником в отряде Варимберта-херцога. Делил шатер с Хлотарем-франком.
