и Сварожичи! Да это ж кони! Вражины! Погоня!
Мирослав встрепенулся – куда и сон пропал? Немедленно всех разбудить, и первым – князя.
Ужом протиснувшись меж кустов, молодой воин без всякого стеснения или страха откинул полог шатра повелителя – все сделал верно, как и было приказано Радомиром!
– Вставай, княже, беда! В степи скачет кто-то!
– Скачет? Тут же проснувшись, князь выскочил из шатра:
– Разбудить всех. Готовьтесь к бою.
Ну, вот она, погоня. Настигла наконец, не помогла и Саргана. Что ж – чего воительницу винить, в жизни всякое бывает.
Глядя, как выскакивают из шалашей воины, князь вытащил из ножен меч и улыбнулся: посмотрим еще, кто кого! Посмотрим.
– Всадников с дюжину, может, чуть больше, – доложил высланный в пушту востроглазый Линь. – Кто такие – не разобрать, темновато.
Мирослав радостно потер руки:
– Всего-то с дюжину? Ну, с этими-то мы сладим.
– Не говори «гоп», – резко осадил парня князь. – Это может быть лишь передовой отряд. Разведка. Всем соблюдать тишину, мои слова передавать по цепочке. Итак… Мирослав с Хотонегом и прочими – встаньте там, у ракитника, стеной. Линь… О, Горшеня, ты как?
– По добру, княже!
– Славно. Вам залечь с луками в овражке. Хильда – ты с ними. Стреляешь ты, я знаю, хорошо.
– Ни одна стрела мимо не пролетит, милый, – холодно улыбнулась красавица.
Рад покусал губы:
– Все готовы?
– Готовы, вождь!
– Что ж… Добро пожаловать, незваные гости!
Звук копыт приближался, уже хорошо слышным стало фырканье и ржанье коней, возгласы всадников.
– Знают, куда ехать, сволочи. Прямо на нас и скачут. – Радомир оглянулся к оврагу и махнул рукой. – Хильда, Горшеня, Линь. Как покажутся, вы и зачнете.
Снова заржала лошадь, на этот раз уже совсем близко – за черноталом. Вот-вот и враги покажутся, ворвутся в лагерь… Добро пожаловать, твари! «Погоня, погоня, колышется чад…»
В-вух-х!
Случайно сорвавшаяся с тетивы Линя стрела со свистом впилась в дерево.
Эх, рановато…
Клодиний Прист, хозяин доходного дома – инсулы, расположенного на самой окраине славного города Аквинкума, в последнее время имел все основания быть недовольным жизнью. Привычный римский мир рушился, рушился уже лет пять подряд, а то и десять, но вот после того, как гепиды разбили Эллака в битве при Недао-реке, стало совсем плохо, просто хуже некуда. Эллак еще о чем-то мечтал, еще хотел что-то сделать, быть может, даже основать великую – по типу римской – державу, о которой грезил его отец, великий завоеватель Аттила. Ардариху-конунгу ни о чем таком не мечталось, и это было видно: быстро приходили в запустение города, разрушались и грабились виллы, даже дороги – и те не ремонтировались, хотя, конечно, они еще и пару сотен лет могли служить без ремонта. И все же, тем не менее… Ардарих даже не установил каких-то общих законов – не счел нужным или просто забыл, что взять с варвара? И что получилось? А ничего хорошего – германские воины (гепиды и их союзники, среди которых кто только не числился) нагло врывались в дома, не брезгуя даже доходными, занимали лучшие комнаты, требовали еды и ни за что, конечно же, не платили, сколько ни жаловались бывшие граждане Аквинкума королевскому графу. Ардарих, увы, вел себя, как временщик, используя Паннонию лишь как место для передышки перед новым рывком.
Мир катился в пропасть, и Клодиний – не старый, в общем-то, еще человек – даже не собирался вкладываться в ремонт дома – а для кого было ремонтировать? Поскорее бы подросли дочери, выдать их замуж, желательно – за греческих купцов, приданое пока, слава богу, имелось, и не такое уж маленькое. Переехать куда-нибудь самому? В тот же Константинополь или Равенну? Однако инсулу ведь не потащишь с собой, в доходный дом бычью упряжку не запряжешь, не потащишь, не телега, шутка ли – четыре этажа! Целых четыре этажа. В Константинополе, в Риме, говорят, есть дома и повыше, однако Рим – это Рим, а не Аквинкум. Впрочем, и этот город – красивый… был, до прихода варваров. Кое-что, конечно, еще сохранилось, еще при Эллаке даже восстановили акведук – как