сосны раздавили. Себя потешили бы, и чужаки – с глаз долой. Нет человека, нет и проблемы.
– Линь который?
– Я, господин, – тот, что слева, сделал шаг вперед и еще раз почтительно поклонился.
– Понял…
Вообще-то, Раду было все равно, кто из близнецов Линь, кто Горшеня – какая разница? Лишь бы вот сейчас их не перепутать, каждому свое задание дать, да потом и стребовать.
– Ты, Линь, чуешь, как часть чужаков слова тянет? Юноша с готовностью кивнул:
– То Луговых Кулишей люди, они завсегда тянули.
– Вот за ними и будешь присматривать. Знакомство сведи, следи… в общем – приглядывай. А ты, Горшеня – за всеми другими. Видишь того, с волосами, как у супруги моей?
– Угу.
– За ним особо следи и за тем, что рядом с ним, маленький. Мало ли, заболеет вдруг?
– Так ты, господине, думаешь…
– Я ничего не думаю. Просто, как вас к ним пошлю, понаблюдайте.
Дав указание близнецам, князь подошел к Хильде, обнял за плечи, поцеловал:
– Ну, что, в путь, милая? Домой!
– В путь. Где он, этот дом, только? Радомир рассмеялся:
– Да где бы ни был, нам там только до поздней осени быть. И много чего до этого времени следует сделать! Ой, много!
– Понимаю тебя, муж мой, – Хильда вытащила что-то из-под плаща. – Вот твоя книжица. Высохла, не развалилась.
– Славно! – князь протянул руку, взял, пролистнул.
«Чума».
Нужная, своевременная книга! Особенно – вот этот раздел: «Общий комплекс профилактических мероприятий».
С него, по прибытию на новое становище, и начал. Правда, не сразу – сразу навалилось и много иных дел. Во-первых – жилища. Те полуземлянки, кои сразу же бросились князю в глаза, особенного энтузиазма у него не вызвали. Сыро здесь, да и зима может выпасть суровой – с вьюгой, со снегом, с морозами. В земляночках-то ютиться – не сахар и не изюм. Избы надо строить, как много северней делают… впрочем, тут многие, прибившиеся, как срубы ставить, знали, вот только время-то было не то! На избу-то деревья – сосны или, там, лиственницы – еще загодя, по ранней весне рубить надо, покуда сок в дерево не вошел. Вот тогда такие бревна век гнить не будут! А срубишь позже – вот сейчас – и года не простоят.
– Все равно – рубите, – не раздумывая, приказал князь. – Два больших сруба сладим, так же почти, как у готов – длинные дома, только малость просторнее. В тех домах и жены, и детушки малые – вижу, народились уже – зиму и перезимуют. Камни для очагов на реке наберете… очаги кто умеет класть?
– Чай, найдутся умельцы, княже.
– Частокол, смотрю, строите… правильно. Еще и ров хорошо бы вырыть, хотя бы по склону холма – от леса отделиться получше. Из поживших-то людей, друже Истр, никого, говоришь, не осталось?
– Не, брате. Все повымерли.
Молодой мир… мать его за ногу! Ни опыта, ни особой сноровки. Зато энергии – хоть отбавляй, парни трудились так, что небу жарко было! Рубили – благо жили теперь в лесу – сосны, тащили, вкапывали, не забывали и об оставшемся – а сколько бы ни было – скоте, косили да складывали в копны сено, на полях уже колосились посеянные по весне хлеба, приближалась пора уборки. Молодые мужики и парни, кроме всех работ, еще промышляли дичь, те, кто помладше, ловили в реке рыбу да собирали орехи-грибы-ягоды. Так вот, колхозом, и трудились, а что было делать? Обстоятельства-то сложились форс-мажорные, в одиночку, частным хозяйством, не выжить. Впрочем, Радомир чувствовал себя в роли председателя сельхозартели вполне уверенно – в конкретику особо не лез, осуществлял, так сказать, общее руководство, чего не понимал – советовался, спрашивать никого не стеснялся.
Да и нечего было стесняться, с таким-то авторитетом! Люди на него да на Хильду – как на бога – молились!
Ах, как смотрели – радовались. Ведь совершенно искренне верили – раз уж князь с ними, так отступят и голод и – самое главное – мор!
А почему б и не верить? На то и князь. Вождь – перед всеми богами за род-племя ответственный, в нем и особая сила, колдовская, волшебная, чем-то сродни той, что весной заставляет растения цвести и тянуться к небу. Эту вот сакральность неожиданно ощутил в себе и Рад. Такое было ощущение что он должен нечто этакое всем этим людям, нечто такое, что сами для себя он и Хильда сотворить не могут… Чудо, что ли? Да нет, не чудо, а… уверенность в завтрашнем дне – так вот, наверное, куда
