– Мда… – «Мамаша» хмыкнула, взглянула на меня, и мне показалось, что в ее взгляде появились искорки уважения. – Проблема! Но ведь и ты тогда умрешь, не жалко себя? А то, что после твоей смерти я убью твоих подруг, замучаю их до смерти, это как? Не жалко? Ты помнишь, какая я искусница в пытках? У меня на пыточном столе кричали и плакали не только слабые женщины, но и сильные не только телом, но и духом мужчины! Помнишь того, без кожи? Хе-хе-хе…
О господи! Я помнил! Я все помнил, все, что прятал в мозгу, не позволяя себе вспоминать! Упырица проклятая! Ну ладно, сука, держись!
Впервые после моего вселения в тело Эйлара я попытался из него выйти. Впервые. И потому то, что произошло сейчас, стало для меня сюрпризом, и надо сказать – очень неприятным сюрпризом!
В детстве я однажды влип. Нет, не так, как «влипают» в неприятности, в какие-то проблемы, в ситуации, – по-настоящему влип. Сунулся в лужу, гордо именуемую прудом, отошел от берега метра на три – глубины там было едва выше щиколотки (желто- зеленой жидкости, состоявшей пополам из коровьей мочи и зазеленевшей воды) – и увяз! Ноги погружались все глубже и глубже по мере того, как я ими сучил, пытаясь выбраться из коварной ловушки. Беда!
Помню, какая меня охватила паника – ну как же так, я в трех метрах от берега и влип, как муха в ловушку! А если ил расступится еще больше? Если я сейчас хлебну этой зеленой жижи и умру – прямо здесь, в луже из мочи и грязи?
Мне было тогда пять лет, всего пять лет, но до сих пор помню тот ужас, то ощущение собственного бессилия, дыхания смерти, когда я впервые поверил, что могу умереть.
Дети не верят в смерть. Умирают другие, а ребенок, само собой, бессмертен! Пока однажды не поймет – он такой же, как и другие, и тоже когда-нибудь «покатается в красном ящичке». И это бывает очень неприятным открытием. До слез неприятным!
Меня спас пастух – корявый, пахнущий потом и перегаром дядя Коля. Он с холма над прудом заметил рыдающего, перепуганного ребенка, увязшего по пояс, бросил стадо, скинул растоптанные башмаки и, забредя в липкую грязь, выудил меня, прощавшегося с жизнью, замерзшего и несчастного дурачка.
Досталось мне потом крепко – вначале от дедов, потом от родителей – «
Я не знал, почему не могу выбраться из тела Эйлара и что меня держит. Уже потом, размышляя над проблемой, пришел к выводу – чем дольше нахожусь в чьем-то теле, тем сложнее мне из него выбраться. И наступит день, когда какое-то тело станет для меня родным – навсегда.
Теперь-то я это знаю наверняка. Душа «пропитывает» тело носителя, пронзает его миллионами тонких нитей-связей, и чтобы выбраться, освободиться, нужно причинить себе такую боль, такую… ТАКУЮ! Ой-ей…
Наверное, только женщины меня поймут. Попробуй-ка, отдели кусок тела, выдави его из себя, да еще через такое узкое отверстие, которое категорически не желает пропускать ничего твердого диаметром больше… хмм… по разному. В общем – это больно. Очень больно!
Дернулся раз, дернулся два – никак!
Боль в голове, перед глазами круги – не получается!
Рванулся еще, зашатался…
«Мама» заметила, заволновалась:
– Сынок, ты чего? Эй, что с тобой?! Воды, дайте ему воды – переволновался! Счастье же – идти под венец с любимой матерью, вот и переживает! Усадите его в кресло! И пошлите за лекарем! Где лекарь, демоны его раздери?! Когда он нужен – никогда нет рядом этого проклятого!
Больше всего я боялся сразу же после выхода из тела Эйлара потерять сознание. Ну вот только представить – стоял некий «мальчик», разговаривал со своей мамусей и… падает, а из него вылезает лохматый хвостатый полосатый паразит! И тоже падает без сознания. И как все это воспринимать? С точки зрения людей, уверенных, что большинство из их соседей заражены демонами. (Я тоже всегда так считал!) Верите в демонов? И вот вам пример – демон в теле будущего короля!
Конфуз! Паника! «Давайте сюда демонолога! Скорее, демонолога! Скорее, лекаря! Да не стойте, идиоты, делайте что- нибудь!»
Нет, я не потерял сознания. Но и сил моих хватило только на то, чтобы проложить «путь» к балке, скрепляющей своды потолка, и улечься там, слегка свесив голову, чтобы было видно «поле боя».
А там творилось сумасшествие. «Мамаша» вопила, требуя лекаря, храмовые служащие, не разобравшись в ситуации, вдруг начали бить в колокола и бросать лепестки цветов, что вызвало еще большее неудовольствие Эйларовой «невесты», заглушившей
