Этот рев заставил обернуться даже практически скрывшегося за поворотом Раска, а стоящие прямо передо мной ополченцы и вовсе растерялись, что, собственно, и требовалось. Опыт бесчисленных войн, воплощенный во всевозможных писаных и неписаных правилах и методиках обучения новобранцев, однозначно свидетельствует: первым делом свежеприбывшим рекрутам следует привить понятие армейской дисциплины – заставить забыть собственное «я» и научить беспрекословно выполнять полученные приказы. Способы для этого имеются самые разные, включая и прямое физическое воздействие, которое уже давненько не поощряется в моем родном мире, но вполне себе практикуется здесь, в Илаале, в чем очень скоро предстояло убедиться тем бедолагам, что стояли сейчас передо мной, непонимающе тараща глуповатые глаза.
– Ты!
Выбрав жертву, я бесцеремонно ткнул пальцем в грудь самому толстому из ополченцев.
– Почему без пояса?
– Дык эта…
Удар вышел просто замечательным – вполсилы, чтобы не отправить в нокаут, но быстрый и хлесткий – кровь из расквашенного носа так и брызнула, а обладатель поврежденного шнобеля как стоял, так и грохнулся на задницу.
– Как с десятником разговариваешь, скотина?!
Не дожидаясь ответа, я тут же развернулся к соседу пострадавшего, красовавшемуся в дырявой да к тому ж еще и съехавшей набок накидке.
– Почему в рванине? Двухлетняя свинья в бабском сарафане больше похожа на ополченца, чем ты!
– Так выдали, господин десятник.
– А руки тебе на что? Зашить! Даю полчаса на приведение формы и оружия в порядок. Кто не успеет – пожалеет, что на свет народился. Выполнять!
Мужиков словно ветром сдуло, только полог палатки закачался. Пострадавший толстяк, похоже, и вовсе скрылся с глаз, не вставая с пятой точки, – мистика прям. Зато когда спустя установленное время я вновь скомандовал построение, бойцов было просто не узнать. Выправки им, конечно, все еще не хватало, зато служебное рвение перло из всех щелей. Решив, что грех растрачивать энтузиазм подчиненных впустую, я, наскоро проверив состояние амуниции и вооружения, повел свою грабь-команду на плац – утоптанную площадку неподалеку от лагеря.
Часовые на входе так впечатлились зрелищем десятка обалдуев, старательно топающих в тщетной попытке изобразить строевой шаг, что даже не попытались спросить пароль, которого я, кстати, не знал. В результате их халатности следующие пару часов мой десяток провел, отрабатывая движение походной колонной и построение простейшего боевого порядка, известного в здешних краях под названием «частокол». Получалось так себе, что, в общем-то, и неудивительно.
В теории ополченцы должны были проходить обучение под руководством своих командиров ежегодно в течение двенадцати дней. Как правило, время учебных сборов назначалось на осень – после уборки урожая и окончания сезона ярмарок. Но это в теории. На практике же на эти самые сборы призывали ровно так же, как и в само ополчение, – не всех, не всегда и только по жребию. Причем прошедший такие сборы на следующие три года освобождался от участия в подобных мероприятиях. При этом наличие или отсутствие базовой военной подготовки никак не влияло на возможность призыва в военное время – никакого деления на резерв первой (обученные) и второй (не обученные) очереди тут не существовало в принципе. Таким образом, получалось, что на сборах могли побывать одни, а в ополчении в итоге оказаться другие – ни разу не проходившие обучения. Собственно, шестеро из десяти моих подчиненных были именно такими, ни разу не нюхавшими портянок салагами.
Но если кто-то думает, что прошедшие через учебные сборы «ветераны» имели перед новобранцами хоть какие-то преимущества, то вынужден разочаровать. Уж не знаю, специально или нет, но никто в нашем герцогстве даже не пытался превратить ополчение в реальную военную силу. А потому собиравшихся по осени ополченцев занимали чем угодно, но только не боевой подготовкой. Из четырех солдат моего десятка, в разные годы прошедших через такое «обучение», один занимался починкой моста, другой – расчисткой и углублением городского рва и еще пара – ремонтом дорог. То есть фактически эти самые сборы являлись своего рода трудовой повинностью, а сами ополченцы – дармовой рабсилой, используемой на различных трудоемких и низкоквалифицированных работах. И вот этот вот средневековый стройбат, вернее, его часть, пылил передо мной по плацу, подгоняемый энергичными командами и не менее энергичными пинками.
Шум и суета во все времена привлекали повышенное внимание праздношатающихся, так что к концу нашей импровизированной тренировки вокруг плаца собралась нехилая толпа. Посмотреть на бесплатное представление сбежалась чуть ли не половина обитателей Линдгорнского лагеря, включая несколько начальственных рож, среди которых я приметил и усатую харю командира славной четвертой сотни. Бестолковые маневры и неуклюжие движения моих пиконосцев дарили благодарной публике
