– Да!
Наши с Сигридом ответы позвучали одновременно, вызвав на лице Этельгейра понимающую усмешку. Лениво подняв вверх руку с воздетым в небо указательным пальцем, герцог погасил прокатившуюся по толпе придворных волну смешков, после чего продолжил опрос:
– Откуда ж ты такой взялся, а, северянин? Не припомню, чтобы раньше мои ополченцы умели ходить строем и первыми взбирались на стены взятых на меч городов.
Хороший вопрос, мать твою. Надеюсь, мы не будем вдаваться в него слишком глубоко.
– Меня обучил отставной сержант коронного полка вашей светлости.
Для пущей убедительности изображаю что-то вроде полупоклона. Хрен его знает, что тут десятник должен по уставу перед целым герцогом и по совместительству главнокомандующим изображать. Надеюсь, сойдет, в крайнем случае, сошлюсь на недостаток классического воспитания – голодное деревенское детство, все дела.
Прокатило. Этельгейр благосклонно кивает, говорит что-то вполголоса почтительно склонившему голову суровому дядьке, тот улыбается в седеющие усы, делает знак одному из адъютантов… Я все это время чувствую себя как на иголках. Мало мне душевных переживаний, так еще и чертова кольчуга при каждом движении немилосердно царапает взмокшую спину через лопнувшую во время моих гимнастических кульбитов рубаху. Словом, пока начальство совещалось, я пережил несколько очень неприятных мгновений. Но все когда-нибудь заканчивается. Завершив обмен мнениями, герцог, наконец, возвестил свою монаршую волю:
– За проявленную доблесть и преданность долгу приказываю назначить Морда, по прозвищу Северянин, командиром четвертой сотни ополчения и выдать ему достойную его деяний награду. Ле Рок, проследите – это ведь ваш подчиненный. А теперь вперед, господа, мне не терпится осмотреть наш трофей!
С этими словами герцог тронул шпорами бока своего коня, направляясь к воротам городка, в которых наши и вражеские ополченцы общими усилиями уже успели разобрать баррикаду. А я наконец-то смог перевести дух – вот и поговорили.
Уже в сумерках, когда улеглась связанная со штурмом и занятием города суета, у меня состоялся еще один занятный разговорчик.
Взмыленный Раск вперся в палатку, шумно высморкался в замызганную тряпку, аккуратно свернул ее и лишь затем приступил к светской беседе:
– Поговорил я с оружейником одним… – Тут мой заместитель красноречиво поболтал своей винной фляжкой. – В общем, можно добыть пехотный доспех. Талеров за тридцать пять – сорок, он еще не решил.
Я согласно киваю. Цена приемлемая. И существенно ниже рыночной. Наверняка спишут броню как безнадежно искореженную во время штурма, ну да то уже не моя печаль. Ободренный Раск продолжает с воодушевлением вещать о своих достижениях на ниве военной дипломатии:
– Оди, ну, оружейник этот, вообще неплохой парень. Говорит, что на тебя поставит, если до драки с тем лейтенантом дойдет.
– А что, может дойти?
Раск неопределенно пожимает плечами:
– Да Сатар[3] его знает. Он из благородных – вроде как барона какого-то сынок. Младший, ясное дело, но все равно. Парень молодой, с гонором. Чин по протекции получил. Капитан – старый служака – на дух его не переносит. Говорят, после сегодняшнего орал на него так, что весь лагерь слышал. Мол, ходячий позор коронной пехоты, и все такое. Мальчишка от него весь красный выскочил. Оди говорит: быстро вылетел – может, и пинка на дорожку получил.
– Так, а со мной-то что?
– Дык кто ж его знает? Благородные – они такие…
Раск изображает левой рукой некое круговое движение, призванное передать всю загадочность и чуждость дворянской психологии для простых городских парней вроде нас.
– Вроде как на поединок тебя вызывать ему невместно – ты ж не из ихних. Да и не положено во время войны-то. Просто так в морду тебе дать не каждый решится. Лейтенант, конечно, горяч, но и ты парень не промах, а по уставу он тебя бить права не имеет. Да и герцог тебя наградил – значит, правым признал. Кстати, что там за награду тебе выдали?
Усмехаясь, молча демонстрирую довольно массивную золотую бляху, чем-то напоминающую американский полицейский значок. На золотой пластинке, выполненной в виде геральдического щита, выбиты изображение крепостной башни и пафосная надпись «Первейшему из храбрых». Зам реагирует удивленным свистом.
– Неслабо! Не думал, что ле Рок так расщедрится.
