Потянулся всей сутью к амулету, слабый отклик награда. Яростный приказ, амулет вспыхнул сам, крошечное солнце, щедро жертвуя остатки. Конусы лучей пробили кучу, в прорехи хлынуло ещё больше света. Белёсые, зубастые – одна пасть на вытянутом теле – твари бросились врассыпную. Тела со множеством мелких лап, не то гигантские черви-переростки, не то толстые короткие змеи, щурят бельма глаз, шустро увиляли прочь, натыкаясь на камни, зарываясь сдуру в груды песка.
У изрытой кучи гном навзничь, раскинул что осталось от рук, одна сжата в кулак, меж пальцев синие крошки кристаллов. Глаза на изъеденном лице смотрят белками без век. С потолка пещеры спускается тьма, душит сияние амулета.
Я взвалил на плечо теперь лёгкое тело и заковылял к выходу, с трудом разбирая путь сквозь злые слёзы.
Глава 4
– Иди, иди! Не останавливаться!
Кончик меча упирается в дряхлую шею, прокалывает кожу, тонкая струйка крови промочила ворот гномьей рубахи.
– Но ты ведь отпустишь, правда?
Старик выворачивает шею, на скуле огромный кровоподтёк, но это от рукояти меча.
Я похоронил Роуди в коротком штреке, что подле проклятой пещеры, в ярости круша кувалдой по стенам, по крепям, пока не начал рушиться низкий потолок. В кармане сапфир – прощальный подарок, на память о жадности и безрассудстве, дружбе и предательстве.
Я долго брёл, всхлипывая и коря, что так и не поговорили, так и не сказал «прощаю» на содеянное ещё тогда, в Лесу Тролля. Брёл по бесконечным туннелям поселения, мимо разорённых комнатушек, полных сгнившего скарба. Штольни расходятся веером от посёлка, я шёл наугад, кругами в подземном лабиринте, пока на шиворот не кинулся безумный дед. Только его заточенные точно иглы зубы привели в себя, оставив аккуратную линию дырок на загривке.
– Конечно! На кой ты сдался. Вот выведешь на поверхность – гуляй куда хочешь! – соврал я, не моргнув глазом. Ненависть заставляет кривиться губы, покатилась упругой волной к пальцам, в них дрожит рукоять. Усилием воли остановил руку, готовую разить.
Старик перестал шаркать, в шаге некая упругость. Я насторожился, повёл носом – спереди тянет свежим воздухом.
Мы подошли к приоткрытым дверям, деревянные створки погнили, рассыпаются от малейшего толчка. За дверным проёмом бессчётное число ступеней вверх. Старик притормозил, чувствительный укол в шею заставляет топать дальше.
Поднялись в знакомой архитектуры гномьей башне, полой изнутри до самого верха, в крыше ярким пятном люк без крышки, под подошвами сапог с треском лопаются остатки стёкол. Открыть секретный ход изнутри куда проще – рука деда потянула рычаг.
Сперва безуспешно, но вот каменная дверь рухнула куда-то вниз под пол. Дед мигом припустил, но ловкая подсечка – и дряхлый гном гремит костями в пыль у подножия башни.
– Куда собрался?…
Щурясь от яркого солнца, я вышел на расчищенную поляну вокруг башни. Чем поливали гномы, какой дрянью, останется загадкой, но деревья боятся переступить незримую грань, жмутся друг к дружке ровной линией в полусотне шагов.
– Дык, это, отпустил же, да? – протараторил старик, вставая, ощерился заточенными зубами.
Я вытянул меч острием к гному.
– Поговорим?
– О чём… господин?
– О подземелье, конечно. О тварях, о ловушке и о приманке для жадных кладоискателей!
Я выудил камень. Взгляд древнего гнома метнулся к сапфиру, прежде чем совладал с лицом, я отметил миг узнавания.
– Здесь, в лесу, прокурор – медведь, судья – меч. Как-то так говорят. Медведь – это я.
Гном бухнулся на колени, пополз, руки протянуты в мольбе.
– Пощади!!! Что мне оставалось делать? Меня бросили, заперли в шахтах!
– Что ты брешешь? Мы выбрались легко!
– Я говорю правду! – сверкнул глазами старик. – Это было давно, двери сгнили сами по себе, прежде чем смог выбраться… но зачем выходить? Столько лет прожив в подземелье, жрякая змей, я возненавидел всех, кто ходит по поверхности!
Старика как прорвало, слова лились неудержимым потоком.
– Те людишки искали жилы. Я бросился на колени, умолял забрать с собой, но они лишь насмехались, заперли все двери – вновь оставив подыхать. Тогда я решил губить всякого, кто сунется в шахты, в поселение! Да! Да, это я, я придумал ловушки, прикормил тварей, запрятал амулеты, что гасят свет. И дураки пёрли, не часто, но один за другим. От них не оставалось и косточки! Ха-ха-ха!
