выписали, я ей успел сказать сразу после комиссии. По дороге на склад и обратно я заходил к ней в санитарскую, но мне сказали, что она на операции. Время ускоренными темпами приближалось к вечеру, на улице ветер весело гонял снежинки и качал макушки деревьев. Хоть меня никто и не гнал, но надо было покидать гостеприимные стены госпиталя. Пока я отсутствовал, Дима решил вопрос насчет ужина, накрытого у него в кабинете. Ничего излишнего на столе не было – картофельное пюре, немного серой квашеной капусты, два тонких кусочка хлеба, чайник и по два кусочка сахара на брата. От полученных мной в госпитале запасов продовольствия Козодаев категорически отказался. В качестве доппайка пошли моя фляжка с коньячком и маленький кусочек домашнего сала из запасов сержанта. Ужин прошел в дружеской обстановке. Сержант ГБ попросил походатайствовать насчет перевода его в войска, а лучше всего забрать к себе в часть на любую должность. Парень он неплохой, мне такие в батальоне очень даже требуются. Пообещал. На всякий случай написал короткое письмо Ирине и попросил Козодаева передать ей. Особого желания сидеть на вокзале и ждать поезд, конечно, у меня не было, но и не хотелось злоупотреблять сидением в чужом кабинете. Мало ли какие дела у парня на сегодняшний вечер запланированы (видел я тут недавно его планы – невысокую, фигуристую, конопатую и очень симпатичную медсестру из терапии), а я ему их срываю. Поэтому мы стали прощаться. Дима предложил меня проводить, но я отказался. Что я, дорогу сам не найду? Или не в этом городе родился? Не затягивая прощания, перепоясавшись портупеей и подхватив рюкзак, я пошел к выходу на улицу, оставив сержанта одного.
Уже у поста дневального рядом с выходом на улицу меня догнала бежавшая по лестнице в распахнутой шинели, с портупеей и шапкой в руках Ирина. Она словно вихрь пронеслась по ступенькам и сразу же набросилась на меня:
– Володя, прости! Ты чего меня не дождался? Мне дали увольнительную до утра, и я хочу тебя проводить. Надеюсь, ты не против?
– Нет.
– Ты мне, кстати, кое-что обещал. Так что, по-моему, пришло время выполнять. У тебя поезд во сколько?
– В девять.
– Совсем хорошо. У нас в запасе есть еще несколько часов. Как раз успеешь у меня погостить. Или тебе хочется мерзнуть на вокзале?
– Нет, я лучше выполню обещанное.
– Вот и отлично. Тогда вперед, товарищ майор!
Запахнув шинель, застегнув ремень, поправив шапку и подхватив меня под руку, она потянула меня мимо дневального на улицу.
Мы шли по заснеженным улицам моего родного города. Вроде наступила календарная весна, а снега все еще было по колено. Метель бросала снег в лицо, качала уличные фонари и не давала смотреть по сторонам. Тем не менее мне интересно было оглядеться вокруг. На улице народа практически не было. Оно и понятно – метель, да и рабочий день. Дважды попадались армейские патрули, проверявшие документы у редких военных. Но это было понятно – рядом, на Ленинской площади, находится комендатура гарнизона и здание облвоенкомата. Драмтеатр стоял с продырявленным боком – весь правый корпус его был разбит, осталась только передняя стенка. Мороз не отпускал, да так, что пришлось останавливаться в подворотне и опускать на шапке уши. Идти было в принципе недалеко, всего пару километров, и мы перебежками старались поскорее добраться до дома Иры. Свернув на Комсомольскую, наконец смогли отдышаться. Здесь было значительно тише. Пройдя по узкой тропинке мимо десятка домов, мы остановились у низкого палисадника, за которым стоял покрашенный зеленой краской небольшой деревянный дом под шиферной крышей и с застекленной верандой. За домом в глубине сада из-за покрытых снегом яблонь виднелось несколько хозяйственных строений. К дому вела расчищенная дорожка. Ира открыла калитку и пошла вперед.
О чем-то задумавшись, Ира открыла дверь, и мы вошли в дом. Что сказать о нем? Обычный дом – маленькая прихожая, такая же кухня, больше половины которой занимали печь, стол и пара табуреток, зал и две крохотные комнатки, путь туда закрывали цветастые занавески. В доме было тепло и чисто. На окнах в консервных банках цвела герань и еще какие-то цветы. На стене тихо тикали ходики.
– Родители сегодня во вторую смену, придут поздно. Так что придется все делать самим. С печкой справишься? – снимая верхнюю одежду, спросила Ира и, получив положительный ответ, продолжила: – Она еще не остыла, так что угля подбрось. Он на веранде, там за столом в ведре должен быть. И чайник поставь. А я сейчас, быстро.
Она исчезла за занавеской в одной из комнат. Что ж, приказы не обсуждаются – они выполняются. Вновь разжигать печку не пришлось, угли в ней ало рдели, наполняя комнаты теплом. Подсыпав из ведра еще немного угля и поставив греться чайник, сел на стул и стал ждать Иру. На ее быстрое появление даже и не рассчитывал. Женщины, они во все времена останутся женщинами. Мне оставалось только сидеть, смотреть через стекло на темнеющее небо, наслаждаться теплом, идущим от печки, и ждать. Тут
