была последняя мысль перед тем, как он отключился.
Он давно отказался от надежды на то, что за ним вернется Уолш или еще кто-то. Наверняка они уже улетели. Теперь будут несколько месяцев лететь до Марса, и если к тому времени, когда доберутся туда, не превратятся в зомби, то совершат посадку, состыкуют между собой две капсулы и станут тупо ждать, когда откроется окошко для возвращения домой. У них будет целый год, чтобы объяснить Хьюстону по радио, что произошло. Хьюстон, можно не сомневаться, отправит сюда «Браво», чтобы взорвать этот чертов звездолет. И правильно. Туда ему и дорога.
Ему оставалось только лежать в этой могиле и ждать конца. Единственное, что помогало ему окончательно не съехать с катушек, – это надежда на то, что, может быть… может быть, жива Джейн.
Уолш отпустил ворот летного костюма Бергена. Тот свирепо развернулся и прокричал прямо в лицо Уолшу:
– Мы должны пойти за ней!
– Как именно ты предлагаешь это сделать?
– Мы… мы… проклятье! Что это было только что, черт подери? – Берген резко обернулся, прижал руку к затылку, сжал шею. Его мысли лихорадочно заметались. – Черт, черт, черт!
К ним медленно подошли Гиббс и Аджайя. Со стороны коридора створку запертой двери отчаянно скребли когтями непатроксы.
Аджайя сказала:
– Нам стоит осмотреть помещение и поискать, нет ли здесь чего-то, что бы нам могло пригодиться.
Уолш коротко кивнул.
– Согласен. Разделиться – но сохранять зрительный контакт.
Взгляд Гиббса заметался от одного к другому.
– Мы даже не поговорим о том, что только что произошло? Это же был не Том Комптон…
У Аджайи остановился взгляд.
– Явно нет.
Гиббс, сильно потрясенный увиденным, продолжал:
– То есть… это было его тело, я понимаю, но…
Он умолк и устремил умоляющий взгляд на Аджайю.
– У тебя есть хоть какое-то предположение, что это было такое и как это могло…
Аджайя с болью ответила:
– Понятия не имею. Это настолько за пределами земной медицинской науки, Рональд…
Она не стала говорить о том, о чем все они думали, – о том, что Джейн была изначально для чего-то нужна пришельцу. Теперь он заполучил и ее, и Комптона.
Уолш проворчал:
– В данный момент не имеет никакого значения как и даже – зачем. Похоже, этот гад с нескрываемым интересом следит за тем, как мы из кожи вон вылезаем. Просто нам надо убираться отсюда к чертям собачьим.
Шум, доносившийся из коридора, неожиданно стал громче. Это была настоящая какофония ударов, пронзительных воплей и сдавленного шипения. Все повернулись к двери. Берген отчасти ожидал, что она откроется и через нее в помещение кладовой кто-то ворвется.
Аджайя проворно подбежала к двери и прижала ладонь к панели, готовая быстро закрыть дверь, если сработает механизм открывания.
Что-то крупное ударилось о дверь со стороны коридора. Створка затряслась. Аджайя вздрогнула. Уолш встал между ней и дверью, держа наготове пистолет в одной руке, а в другой – кислородный баллон. К нему присоединились Берген и Гиббс. Они стояли плечом к плечу и ждали.
Свирепые и отчаянные вопли, доносившиеся из коридора, достигли апогея. Берген скосил глаза на товарищей. Он морально готовился к следующей войне, понимая, что она будет последней.
А потом звуки вдруг прекратились. Наступила тишина.
Шли минута за минутой. Ни звука. Ни шипения, ни визга, и даже когти по двери не скребли.
Струйка холодного пота сбежала по скуле Бергена. Он стер ее плечом. Он потерял столько влаги с потом, что ему жутко хотелось пить. Мышцы сильно болели от усталости. Жгучая боль в икроножной мышце утихала, но на смену ей пришло онемение. Нога стала как деревянная.
