Обернувшись, он увидел, что Джейн размахивает руками. Она пришла в себя и была наполовину обнажена. Судя по всему, в тот момент, когда она очнулась, Гиббс и Аджайя пытались натянуть на нее летный костюм.
Гиббс отлетел в одну сторону, Джейн в другую. Она прижала синий комбинезон к груди, испуганно вытаращив глаза.
– Джейн, – бережно проговорила Аджайя холодным голосом медика и предупреждающе подняла руку. – С тобой все в порядке. Ты в безопасности. Нам пришлось снять с тебя скафандр, чтобы я могла тебя осмотреть.
– Я… я не помню, как оказалась здесь. Чувствую себя ужасно. Голова раскалывается.
Аджайя медленно приблизилась к ней. Джейн вздрогнула, но не оттолкнула врача. У Бергена от волнения ком сдавил горло. Он не мог оторвать взгляда от Джейн, пока Аджайя заканчивала ее одевать. Она негромко задавала Джейн вопросы и произносила успокаивающие фразы. Джейн отзывалась односложно, ее движения были дергаными, но Берген не понимал, что женщины говорят друг другу.
Позади него просигналил прибор. Уолш и Комптон тихо переговаривались. Гиббс выглядел подозрительно серьезно. Наконец Гиббс приблизился с таким видом, словно ему нужно было чем-то заняться, и Берген неохотно отвернулся к прибору. Только что появились результаты анализа первой пробы воздуха.
– Эй, а результаты-то хорошие! – воскликнул Гиббс.
Берген смотрел на табло анализатора прищурившись. Он не был уверен в том, чего ожидать от анализа, но результат его встревожил по целому ряду причин. Восклицание Гиббса привлекло внимание Уолша и Комптона.
– Первая проба проанализирована. Чтобы просмотреть остальные, мне понадобится еще время, – сказал Берген.
– Таким воздухом не просто можно дышать – он близок, в самом деле очень близок к земной атмосфере, – с энтузиазмом сообщил Гиббс Уолшу.
Уолш пристально посмотрел на Бергена.
– А тебя это почему не радует?
– Потому что близость к земной атмосфере настолько велика по всем параметрам. Кислород – в почти идеальной пропорции. Азот – я-то думал, он будет зашкаливать, но это не так. Следовые количества СО2 и метана – а это означает, что на борту есть живые существа. Но есть и еще кое-что. В пробе воздуха присутствует ксенон. Четыре процента ксенона – это странно. Высоковато.
Комптон задумался.
– Мы пользуемся ксеноном для работы ионного двигателя. Быть может, они этот газ тоже для чего-то используют. А может быть, где-то есть утечка.
Гиббс сказал:
– В нашей атмосфере только следовые количества ксенона, а вот на Юпитере его процент значительно выше. Для их атмосферы это может быть нормой.
Уолш задумчиво забарабанил кончиками пальцев по крышке прибора.
– А какое было атмосферное давление? Когда мы проникли в глубь корабля на несколько сотен ярдов?
Берген покачал головой.
– Это тоже странно. Давление колебалось вокруг и около четырнадцати целых и семи десятых пси. Ближе к капсуле оно было ниже – из-за декомпрессии, которую мы использовали при открытии люка. Но чем дальше мы уходили от перехода, тем ближе к идеальным становились показатели. Они приближались к таким, какие мы бы зарегистрировали на Земле на уровне моря.
Уолш прищурился.
– Мне это не нравится. Там кто-то есть. Они знают, откуда мы. Включают свет, меняют силу притяжения. Что у них на уме? Почему они не выходят к нам?
Гиббс сказал:
– Джейн говорила, что они, возможно, очень стеснительны. Может быть, они за нами наблюдают.
– Ну, если так, то мы только что им устроили чертовски показательное реалити-шоу, – пробормотал Уолш. Обернулся и посмотрел на Джейн и Аджайю.
Аджайя застегивала на Джейн спальный мешок, прикрепленный к креслу. Глаза Джейн были закрыты.
Поджав губы, Аджайя плавно подлетела к остальным.
– Я дала ей обезболивающее. У нее жуткая головная боль – может быть, мигрень, хотя в досье об этом ни слова, и даже головных болей напряжения у нее никогда не было. Вот все, что я смогла выяснить. Ничего аномального не нашла.
– А что она говорит? – взволнованно спросил Уолш.
