слышали рассказы тех, кто видел, и представляли себе степень его опасности.
Катя, выслушав мой отчет о разведке, нанесла на свою карту места обнаружения отрядов и предполагаемые направления их движения, заметила:
– Похоже, с этим нашествием нам так просто не справиться. Смотри – курсы отрядов не пересекаются, каждый идет в свою точку пролива. Похоже, предполагается атака со многих направлений, которую нам не отбить. Даже если получится выстоять, наши потери будут слишком высокими. Мне кажется, надо срочно спускать на воду «Кашалот».
– И что? – не врубилась Ксения.
– И смываться отсюда как минимум на Карпатос, а лучше сразу на Крит.
– Да нам же только собираться неделю! И корабли еще совсем не испытанные, и моряков на все не хватит, да и среди новых баб две ранены довольно серьезно!
– Думаешь, им станет лучше, когда в поселок ворвутся кроманьонцы? – прищурилась Катя. – Нам нужно успеть собраться за два дня, вряд ли штурм начнется раньше. А корабли и экипажи… ерунда, до Крита недалеко, как-нибудь доберемся. Трое из нас могут быть капитанами, а всего пятеро сравнительно опытных моряков плюс трое юнг на три корабля. Значит, мы с Вадимом берем под команду каждый по новому катамарану, Павел – «Дельфина». Ему даем двух юнг, мне – одного и Апу, Вадику – Угыма с Упумом.
На следующее утро очередная воздушная разведка, на которую я вылетел сразу после спуска на воду «Кашалота», показала, что Катина оценка ситуации была, пожалуй, даже слишком оптимистичной. Кроманьонцев оказалось очень много, и, главное, они всё прибывали и прибывали. Причем те, что в жилетках или с шинелями через плечо, обосновались на берегу пролива километрах в пятнадцати от нас и занимались тем, что мне сразу очень не понравилось. Они надрали с деревьев коры и теперь совершенно явно сооружали из нее лодки. То есть это были люди, которым раньше уже приходилось преодолевать по воде немалые расстояния.
– Это нехорошо, – помрачнела Катя, услышав такие новости. – Говоришь, они пока не боятся дельтаплана? Этим надо успеть воспользоваться, ведь у нас есть еще четырнадцать бомб. Полечу я, ты ведь, дорогой, бомбы кидать не умеешь. И, пожалуй, подвешу сразу все, чтобы в полной мере реализовать эффект неожиданности.
Катя улетела, когда мы начали грузить на «Косатку» станки и прочее оборудование мастерской, а вернулась, когда эта операция уже заканчивалась. Я сразу обратил внимание, что она вылезла с пилотского места как-то неуверенно, а потом увидел, что вся ее левая штанина в бурых пятнах.
– Осколком зацепило, – виновато сказала любимая, – видимо, я слишком низко опустилась. Но зато все их лодки в клочья, да и лодочников удалось положить довольно много. Не волнуйся, до Ксюши я дохромаю, ничего со мной не случится.
Не говоря ни слова, я схватил Катю в охапку и почти бегом кинулся к сараю-больничке.
Ксения первым делом собралась срезать с Кати джинсы, но та воспротивилась:
– У нас что, где-то рядом гипермаркет, чтобы по любому поводу изводить приличные штаны на тряпки? Лучше помогите снять, тоже мне, нашли проблему.
Катя легла на живот, и мы с Ксюшей быстро стащили с нее джинсы.
– Ничего страшного, – заметила докторша, заправляя шприц, – артериального кровотечения нет, и я, кажется, представляю, где осколок, так что мы его сейчас достанем.
После чего быстро сделала несколько уколов вокруг ранки, находящейся на тыльной стороне бедра, примерно посередине.
Катя лежала спокойно, я не находил себе места, Ксения периодически вытирала смоченной в спирте ваткой потихоньку сочащуюся из раны кровь. Наконец, видимо решив, что заморозка уже подействовала, взяла какой-то устрашающего вида гибрид длинного пинцета с ножницами и почти на всю длину засунула его в рану. Меня передернуло.
– Да не страдай ты так, – улыбнулась Катя, – мне совсем не больно.
Ксения вытащила свой пыточный инструмент, в самых кончиках которого был зажат кусочек металла, по размерам и форме напоминающий фасолину.
– Вот и замечательно, – приговаривала она, положив на ранку тампон и стянув ее края пластырем, – даже зашивать не надо, сейчас перебинтуем, и все. Короче, до свадьбы заживет.
– Ой, – сказала Катя.
Я сначала подумал, что ей вдруг стало больно, но любимая продолжила:
– Действительно, Вадик, как же это мы так? У нас ведь в самом деле не было свадьбы! Нет, как только прибудем в Америку, тут же сыграем. Надену я белую фату…
– Тогда уж не только ты, – заметила докторша, кладя инструменты в автоклав.
