– А вот я свою нашла, – сказала я. – Как знать, может быть, и ваши в один прекрасный день к вам вернутся.
– Чем больше я думаю, тем сильнее крепнет моя убежденность в том, что если крысы одолеют нас точно так же, как до этого одолели людей, значит, они сильнее и вполне заслуживают править миром, – продолжал Вольфганг.
Анджело стал тереться о нас, выражая желание поиграть.
– Нельзя судить о том или ином виде в период кризиса, – сказала я. – Лично у меня нет страха перед будущим. Я живу прекрасно, да, в моей жизни встречаются определенные трудности, вполне преодолимые, но ведь это нормально. На мой взгляд, если существа предпринимают какие-то действия и общаются друг с другом, то лишь для того, чтобы бороться с их истинным врагом, имя которому – безделье.
– В самом деле? Значит, ты думаешь, что на своем месте останется не только каждый вид, но и каждый индивидуум? – спросил Вольфганг.
В этот момент мне показалось, что за брошенными на набережной машинами промелькнуло несколько крысиных силуэтов. Они, должно быть, очень недовольны тем, что не могут застать нас врасплох, воспользовавшись мостами или подземными коммуникациями. Придется им пуститься вплавь.
Я хорошо помнила, как водная стихия позволила их королю и значительной части крысиного войска бежать, лишив нас возможности броситься за ними в погоню.
И только надеялась, что Натали учла это, разрабатывая свой план обороны.
Под влиянием тревоги и стресса кошки набросились на еду и уже успели наполовину уничтожить запасы икры и сухого корма. Вскоре нам придется есть странную еду непонятного состава и цвета, ту самую, которой питаются люди. Она часто оказывается дрянной, но случаются и сюрпризы, как тот, что Пифагор назвал майонезом. Я настолько без ума от этого лакомства, что оно вечно лоснится на моих усах.
Не найдя партнера по играм, Анджело взялся забавляться с улиткой, которая этого, похоже, совсем не оценила. Время от времени я завидовала беззаботности сына. Как же мне порой хотелось забыть рассказанную Пифагором историю нашего вида, который люди то превозносили, то подвергали гонениям.
В тот момент, когда оранжевый цвет на небе сменился пурпурным, какой-то кот объявил тревогу.
«Они атакуют!» – понеслось по нашим рядам мяуканье.
Тут же завопили клаксоны машин, передавая сигнал дальше. Их гул без труда перекрыл скрежет резцов нашего противника.
Ганнибал издал рык.
Я ринулась на вершину статуи Свободы, с которой открывался панорамный вид на все происходящее вокруг.
Враг гурьбой бросился в воду. Грызунов были десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч, а может, даже и сотни!
Сена, на поверхности которой еще несколько секунд назад покачивались серые волны, в одночасье покрылась ковром из коричневой шерсти.
Мы ждали крыс в твердой уверенности в победе. Теперь наши ряды насчитывали порядка шестисот кошек и двухсот маленьких людей.
Пифагор, казалось, сохранял хладнокровие. Подключившись к Интернету, он с помощью «Третьего Глаза» через камеры видеонаблюдения следил за передвижениями противника.
Натали стала выкрикивать приказы. Маленькие люди засуетились у автоцистерн, вытащили какие-то трубы, опустили их в воду и открутили краны.
В ноздри ударил знакомый запах.
Кошки выстроились в боевой порядок, чтобы встретить первую волну крыс, готовую вот-вот высадиться на берега Лебяжьего острова.
С учетом их численного превосходства грызуны позволили себя атаковать нас сразу со всех сторон. Я спустилась со статуи Свободы вниз. Анджело, учуяв опасность, утратил всякий вкус к игре и тут же ударился в панику. Я велела ему укрыться за Ганнибалом и тщательно следить за тем, чтобы не попасть ему под лапу. Потом ринулась на участок, которого, по моим подсчетам, крысы должны были достичь раньше всего.
Вдруг воздух взорвала ария Каллас – величественная и могучая.
Значит, Патриции удалось убедить маленьких людей включить этот музыкальный фрагмент, скачанный, по-видимому, из Интернета, и транслировать его через динамики автомобилей.
Музыка нарастала, враг был все ближе.
