Сон позволил осознать, как же мне повезло, что я благодаря Пифагору узнала столько всего о жизни людей. Теперь у меня есть представление сразу о двух мирах.
Я закрыла глаза и опять уснула. На этот раз мне приснился Пифагор. Мы с ним спустились по белой лестнице подвала, он прыгнул на ручку железной двери и открыл ее.
– Я открою тебе мой секрет, – заявил во сне сиамец.
Сказать что-либо ему в ответ мне не удалось – на меня налетела Софи, засунула в мешок, а потом отнесла в какую-то темную комнату и привязала к столу.
Пифагор мяукнул, и она в знак согласия кивнула головой.
– Тебе повезло, Бастет, она согласна открыть тебе «Третий Глаз», – сказал он.
Тогда Софи поднесла к моему лбу острое, тонкое лезвие.
Пифагор прошептал мне на ушко:
16
Нежданный визит
Вновь потянулись вереницей дни и ночи, когда мы только то и делали, что лежали в гостиной на диване перед транслировавшим кадры телевизором. Я спала все больше и больше. Мне все чаще снились сны, и это наводило на размышления.
Приоткрывая глаза, я видела наших служанок, зачарованно пялившихся в светящийся монолит на стене.
Я считала, что величайшая слабость людей заключается в верховенстве их зрения над остальными органами чувств. В целях познания мира они используют глаза и смотрят телевизор, сообщающий им визуальную информацию, которая провоцирует немедленную эмоциональную реакцию. Слух, второй их источник информации, призван лишь подчеркивать влияние зрительных образов.
У них даже художественные фильмы чаще всего состоят из сцен насилия, секса и стрелялок-догонялок, чередующихся в той или иной последовательности. Им постоянно требуется все больше шокирующих кадров, а телевизор как раз для того и предназначен, чтобы эту потребность удовлетворять. Переступая порог того или иного помещения, они не в состоянии определить его энергетику, а встречая незнакомого человека, не могут понять, хороший он или плохой. Мне кажется, их мозг только во сне живет самостоятельной жизнью, а все остальное время лишь переваривает, упорядочивает и фильтрует образы внешнего мира, от которых ему попросту некуда деться.
Я, к примеру, умею слышать свое тело.
Сейчас ему страшно хотелось есть. Сегодня для меня наступил этап, когда живот больше не сводило от голода.
Я поняла, что привыкнуть можно к чему угодно: к взрывам, к картинам войны по телевизору, к отсутствию еды…
Труднее всего вначале, когда ты страдаешь, но потом, по прошествии некоторого времени, привыкаешь, и все невзгоды попросту становятся частью твоего нового образа жизни.
Время от времени я приносила крыс, которых люди наконец согласились употреблять в пищу. Но для этого сначала отрезали им лапы, голову и хвост – для придания более презентабельного вида, – а потом варили. Так грызуны напоминали собой какие-то серые овощи с белой мякотью. Подобный подход еще раз укрепил меня в убеждении, что зрение человека выступает в роли тирана всех остальных его чувств.
Пифагор в конце концов тоже стал есть вареных крыс, но при этом как-то странно от всех дистанцировался. Что же касается Анджело, то он с каждым днем становился все игривее и игривее.
Лежа на диване в гостиной, я зевнула и потянулась. На мой взгляд, лежать без движения в доме – лучшее времяпровождение в период военных действий. По крайней мере, это позволяет сберечь энергию и притупить чувство голода. Тем не менее я все же заставила себя выйти, чтобы принести еды тем, кто меня окружал.
Если в ходе предыдущих вылазок на моем пути попадались сотни людей, чаще всего вооруженных винтовками и автоматами, то на этот раз я увидела не больше дюжины. Они поспешно перебегали с места на место, прячась за автомобилями. Я очень остро
