Оптимист, однако. Что ж, это даже лучше. Настрой на провал гарантирует провал. А послушаешь Джена – и невольно поверишь в успех.
– Зачем тебе это? Я ведь не Ирэне, не та, которую ты знал с рождения.
Улыбка его стремительно начала угасать, но он усилием воли удержал ее на лице.
– Не Ирэне? – Он постарался придать голосу ироничный оттенок, но вышло неубедительно. – Ты в этом уверена?
Вообще-то уже нет. После шрама, снов и прочего я не уверена ни в чем.
Увидев мой полный недоумения и отчаяния взгляд, Джен тяжко вздохнул:
– Нужно время. Ты все поймешь.
Одни загадки. Я будто очутилась в середине ребуса, который, с какой стороны ни глянь, состоит из множества подребусов, таких головоломных, что в жизни не разгадать.
– А как же учеба? Еще и турнир скоро, – заволновалась я.
Откладывать уроки с друзьями я не хотела – они мне нужны, на турнир тоже забить нельзя, и готовиться к краже надо. Как все успеть?!
– Придется совмещать, – «обрадовал» Джен. – У тебя все равно выбора нет.
На редкость позитивный он человек, даже завидно. Поставил перед фактом, и крутись теперь, как хочешь, а дело делай.
Джен покинул меня далеко за полночь. Целительница хотела выгнать его гораздо раньше, но он настоял на своем присутствии в моей палате, сославшись на то, что без него мне будет смертельно скучно и тоскливо. Скромностью он явно не страдает, но это как раз случай адекватной самооценки. Без него я бы действительно заскучала. А еще он исполнял роль сторожа, любезно посылая подальше всех, кто рьяно стремился ко мне прорваться.
Среди несостоявшихся посетителей были адепты разных факультетов и курсов. Новость о моей трагической стычке с манкорой облетела всю Академию в считаные минуты. Слухи везде распространяются мгновенно.
Кстати, посетить меня намеревался и Витор. Джену даже не пришлось ничего говорить. Витор зашел, окинул мрачным взглядом наши веселые лица и вновь, хлопнув дверью, удалился. Вообще-то я и сама хотела с ним поговорить, но от общения с Дженом стало так радостно на душе, что портить настроение я желанием не горела. Поразмыслив, решила, что разговор может подождать до завтра, и расстраиваться не стала.
Дин с Маленой тоже прибегали. С пирожными и конфетами. Друзья были неимоверно довольны той выволочкой, которую устроил Витору мой отец. Дин с порога пропел отцу дифирамб за «свершившееся правосудие», где назвал его «великим и могучим», и пообещал «восхвалять его до конца своих дней». Джену все это так понравилось, что он выспрашивал подробности и хохотал, как мальчик, когда Дин в красках описывал представление.
Джен и Дин походили на шкодливых юнцов, обсуждающих сделанную пакость. Дин цитировал приговор отца, и они долго смаковали каждое слово. Мы с Маленой умиленно наблюдали за этой парочкой, смеясь скорее над ними самими, чем над рассказом, который Дин приправил парой-тройкой колких шуток в адрес «безмозглого жениха, не способного защитить свою невесту». Судя по веселью, царившему в диалоге мужчин, они прекрасно понимали друг друга и вообще были на одной волне.
Я не упустила момента поговорить с Маленой на тему «брата».
– Красивый, правда?
Ответа не требовалось, мне просто надо было начать разговор.
– Да… – мечтательно ответила подруга, чем еще больше подтвердила мои догадки.
– И девчонки за ним толпами бегают…
Малена напряглась:
– Да.
Конечно, да. Сама была свидетелем массового воздыхания в столовой.
– И тебе он нравится…
Уголки ее губ дрогнули в улыбке.
– Да…
– Как парень…
– Да… – на автомате сказала она, а когда сообразила, округлила глаза и завиляла: – То есть нет. В смысле как брат нравится, а не то, что ты думаешь. … Он же брат и нравится как брат…
– Мален. – Я пресекла поток ее несвязной речи. – Это ведь хорошо видно.
