промолчала. «Котелок» у Маси варил, потому адептке хотелось верить, что приятельница выкрутится из своей неоднозначной ситуации. А думать про личность Монка резко расхотелось.
– О, Рэй! – вскрикнула Маська, мониторившая, видимо, список друзей.
Девушки заторопились – появление убивца означало, что пора было выдвигаться к точке сбора, Риминессе. Регион Бергот являлся граничным между людскими и орочьими землями, а перемещение между анклавами разных рас посредством телепорта, увы, было невозможно (со дня прорыва). Но расстояние было вполне приемлемым для пешего перехода (хотя, на ездовых питомцах, ясно-понятно, удобнее), тем более, что на «таможне» – заставе с двумя отрядами стражи, из людей и орков, соответственно, состоящих – компании предстояло начать зарабатывать репутацию с орочьими анклавами.
– Новости все слышали? – спросил Рэй.
Так вышло, что из портальных врат вся компания вывалилась друг за дружкой, как по секундомеру. Выяснилось, что только Монк «не в теме», остальные уже прошустрили по форуму.
Группу из небезызвестного в игровом сообществе клана не просто попросили найти источник угрозы инферно – круг поиска ограничивался правящим домом Светлого Леса. Вроде бы «маги магичили-магичили, да не намагичили» на предмет поиска места прорыва и носителя артефакта, для этого используемого, но случился сбой, что указывало каким-то боком на семейку правителя. Квест был эдаким детективчиком, без срока выполнения, но шанс указать на носителя артефакта имелся только один – промашка в «следствии» означала провал задания. И трагедию для простых светлоэльфийских неписей в виде прорыва инферно. Закончилось все плохо: подозрение «Детей Валинора» вызвал какой-то там племянник правителя, а настоящим обладателем оказался его (правителя, не племянника) младший сын.
Скрины с живописными руинами на месте резиденции правителя, красно-черной воронки в небе над Светлым Лесом и орд демонов, этот Лес наводнивших, кинжальщик продемонстрировать не мог, но попытался обрисовать словами, «на пальцах». Получалось не так уж и плохо.
Пересказывал все это Рэй уже на ходу. Путь предстоял не особенно дальний, но, теряя полдня (игрового) на переход между землями, тратить драгоценное время (которое, как известно – опыт или, в более распространенной интерпретации, деньги) не было благоразумным. Заодно убивец выдал краткую справку по особенностям («бзикам») орков-неписей: принцип силы, принцип воли, принцип фатальности. С первым все было ясно – орки признавали силу во всех ее проявлениях, и спор зачастую проще было решить крепким кулаком, чем демагогией. Принцип воли был несколько сложнее в понимании; он включал в себя свободу, не связанную ограничениями (если орк решил что-то сделать, никто не в праве ему помешать), и целеустремленность (пока у орка есть цель, он будет к ней идти). Самое важное, что должен был запомнить игрок относительно этого принципа, сформулировала в своей манере Барби: «Не стой у орка на дороге. Сломает череп, вырвет ноги». Третий принцип сводился к убеждению: в конце дороги каждого встретит Гарт-гар. Орки-НПЦ не берегли свою шкуру (умру – значит, Гарт-гар назначил этот день) и того же ожидали от пришлых.
– «Здравствуйте, любезный-уважаемый», «не соизволите ли», «пожалуйста, окажите мне помощь» – забудьте все эти обороты! – посоветовал Кен, уже бывавший в орочьих землях в качестве «туриста». – На весь срок пребывания. Звать нас чаще всего будут: «Эй, ты, харя», – а то и жестче. Не берите в голову и не вздумайте обижаться, это просто разработчики со сценаристами на славу оторвались, когда задавали параметры и «словарный запас» расы.
– Почему они тогда обратно крепи не отбили? – спросила Хэйт. – То есть понятно, что глобальный сценарий, но это же не вяжется с их принципами?
– Религия не позволяет, – хмуро ответила Барби. – И это не стеб. Жрецы объявили запрет. Причина в Архидемоне – эпик-РБ, пятисотка. Если вся степь навалится, может, и запинают, но сколько поляжет при этом?
Насколько Хэйт помнила, в «Восхождении» уже имелось сколько-то игроков «двести плюс», но за барьером сотого уровня уже каждый новый «ап» – за праздник считать можно, так что она слабо представляла, как силами игроков убивать Архидемона. «Раз теперь прорывов – два, то и этих гадов, получается, тоже?» – задумалась адептка. Выходило, что для закрытия врат между инферно и Тионэей потребуется либо вмешательство «величайших магов» (если не богов) либо объединение усилий игроков и неписей. «Ну, не мне с моей двадцаткой беспокоиться», – мысленно усмехнулась она.
Путешествие становилось все монотоннее, мобов ни на дороге, ни возле оной не наличествовало, с развлечениями было туго, кроме как поболтать да поозираться по сторонам, заняться-то было и нечем.
– Тут мой шеф, из редакции, надумал ожениться, – ни с того, ни с сего заявила Барби, заскучавшая, видимо, от безделья. – Ему тридцать восемь, невесте восемнадцать. Привел он к нам сию трепетную лань и при всем честном народе выдал перл: «Да, между нами двадцать; и пусть эти двадцать будут всегда. Двадцать… сантиметров. Моего бумажника, в толщину».
