стали видны растрескавшиеся бревна сруба.
И тут окно над нами распахнулось, наружу высунулась всклокоченная голова Нурбаева.
– Киш-киш, зелен шайтан! – сказал он и выплеснул ведро с картофельными очистками прямо на гриб.
Раздался тихий хлопок, и фиолетовый пузырь, разлетевшись на лоскуты, исчез. Ефрейтор сморкнулся и захлопнул окно. Мы молча обменялись взглядами и синхронно затянулись. Коваль шумно выдохнул и закашлялся. Андреев поднялся, ощупал носком сапога место, где исчез гриб.
– Знаешь… – сказал он, помолчав, – мы их чем только не пробовали завалить. Однажды даже из ПТРК влупили. А оказывается, надо было водой обливать.
– Чем влупили? – начал я, но потом спохватился: – А где ты их видел? Что это такое?
– Фантом называется, – пояснил Андреев. – В городах водится. Пока выявили, несколько человек потеряли. Ты лишний раз не хватайся за амулет, они, видимо, на это реагируют.
– Значит, группа Кламмера уже добралась до Армады? – предположил я. – Если полезли твари.
– Слушай, Опер, откуда ты все это знаешь? – Коваль не выдержав, вскочил и встал напротив меня.
– У меня дневник Глока, – все-таки решил признаться я. – Почерк, конечно, ужасный. Но многое я разобрал.
– Точно, – вспомнил Андреев. – Он постоянно что-то записывал. Глок же бывший журналист.
– Если бы не Глок, мы бы не смогли все это провернуть, – сказал Коваль. – Он всю историю раскрутил. Он привел к Армаде.
– И он нашел лабораторию Кламмера, – вставил Андреев.
– А почему он был в фашистской форме?
– Глок отлично знал немецкий язык. Оформился у оккупационных властей как фольксдойче. Его без проблем взяли в вермахт.
– Не то что мы, – пожаловался Коваль. – Чуть не засыпались. Если бы не парочка полезных артефактов… А Глок молодец. Был. Но даже после смерти нам помог. Ты сам видел.
– Видел. – Я поежился. – Жутковатое зрелище. Это из-за амулета так?
– Точно, – ответил Андреев. – Страж просто так не уходит. Пока не закончит дело. Или не передаст его другому.
– А из чего убили Глока, ты выяснил?
– И да и нет. Я тут за ними следил все эти дни. Видел у охранения Кламмера какие-то стволы, наподобие винтовок, но с очень толстым стволом. Видимо, на основе артефактов собрали. Лупят, скажу я вам… Они там внизу что-то взрывают, наверное, прорубаются к Армаде. И твари сразу из всех щелей лезут. Вот охрана их с вышек, как в кино, косит.
Когда мы ходили осматривать вход в лабораторию, я видел эти вышки: две мощные бетонные треноги со стальными коробками наверху. Одна располагалась на холме, над аркой въезда, другая чуть сбоку от входа прикрывала грузовой дебаркадер. Под козырьком тоннеля, в бронелисте ворот, тоже имелось несколько наглухо задраенных амбразур.
Я достал папиросу и закурил. На секунду вспышка осветила лица товарищей, приставленные к фундаменту автоматы, заросшую жесткой травой землю.
Горизонт постепенно светлел – над лесом обозначилась подрумяненная снизу полоска перистых облаков. На этом фоне Чернобыль выглядел еще более мрачно. Интересно, почему Андреев уверен, что мутировавшие твари сюда не сунутся?
– Тот, кто солдат высасывает, тоже из этих… из ваших? – спросил я, невольно понизив голос.
– Точно. – Коваль снова присел рядом. – Это, брат, такая тварь, что всем тварям тварь. У нее еще невидимый режим есть. И не заметишь, пока она тебя не прихватит.
– А мне вот интересно, как вы в своем оперативном отделе все это обосновали? – заинтересовался вдруг лейтенант Андреев, присаживаясь с другой стороны. – Задачка-то непростая. Или вы там все дневник Глока за чистую монету приняли?
– Нет, конечно. Шеф… Полковник Мощин – он серьезно дневник не воспринял. Решил, что парень был писатель-фантаст, навроде Алексея Толстого. Он вообще, сдается мне, и не читал толком. У него зрение плохое. А у Глока такие каракули.
– А ты с ним не делился своими мыслями?
– Нет.
– Почему?
Действительно, почему… И в какой момент я сам понял, что все, описанное Глоком, правда? Сложно сейчас сказать. Наверное, просто количество переросло в качество. И шевелящийся труп в морге, и сухое тело бойца, и две человекоподобные твари, выходящие из леса… А еще был маленький черно-белый кристаллик, пирамидка. Я постоянно ощущал ее присутствие. Она словно
