Виктор решил рассмотреть это чудище поближе, но тут мир снова мигнул, и вот – он уже стоит перед Гошши, а робот-пуфик деловито освобождает его от полупрозрачного одеяния.
– Ха! – Гошши хлопнул его по плечу – Отлично, дружок, отлично! Полчаса – и на выходе два энцитера и отличный р’эц. Ты и впрямь стоишь тех денег, что я за тебя отвалил! На-ка вот, – в руке Афанасьева снова оказался леденец, на сей раз пронзительно красного цвета. – Заслужил, дружок, заслужил… Кстати, запомни: теперь тебя зовут Дружок. Понял?
Виктору оставалось только кивнуть. «Интересно, а будка у меня своя будет?» – подумал он невесело. Он наконец понял: никакие они не диверсанты и не солдаты. Тот десяток – рабочая скотина, что-то вроде осликов или мулов, а он – охотничья собака.
С того момента, как Афанасьев оказался на подводной ферме, прошёл месяц. Сегодня ему выпала лёгкая работа: охранять «рабочую скотину» на плантации. Здесь росли водоросли – хотя, может быть, и не водоросли – под названием сахха. Эти сахха имели колоссальную ценность: из них добывали препарат, продлевающий человеческую жизнь в разы, а то и на порядки. Препарат именовался «ойхор» и стоил столько, что его могли себе позволить лишь весьма обеспеченные люди. На одну дозу лекарства уходило до тонны свежих водорослей, но это не останавливало желающих помолодеть.
Кроме выращивания и сбора водорослей, Гошши активно занимался охотой и прочим собирательством, напоминая какого-то поселенца на Диком Западе: немного фермер, немного охотник, немного – всё остальное. «И швец, и жнец, и на дуде игрец», – хмыкнул Афанасьев. В целом, Гошши был неплохим хозяином. Слегка образованным, много знающим о жизни океана, довольно весёлым и не злым. Виктор мог бы стать ему хорошим помощником, если бы не одно «но»: Гошши искренне считал пограничника своей охотничьей собакой. То есть, разумеется, не собакой, но существом, по уровню развития от этой собаки практически не отличающимся.
Кроме «собаки» Виктора, у Гошши имелся ещё один «пёс»: угрюмого вида детина по кличке Сед. В его буйной шевелюре действительно проблёскивала седина. Сед жил у Гошши уже давно – года четыре как минимум. Впрочем, сам Сед таких подробностей не помнил, а если и помнил, то никому ничего не рассказывал.
Вчера Гошши ходил, а вернее – плавал на охоту с Виктором, сегодня – с Седом. А пограничник остался охранять плантацию.
Вода плавно обтекала крошечную подводную лодку – вернее, скутер, похожий на торпеду, с прозрачным обтекателем над пилотским местом. На нём Виктор патрулировал зону добычи, ощущая себя кем-то вроде лётчика-истребителя времён Второй Мировой войны. Внизу вовсю трудились сборщики, отрезая острейшими словно скальпель ножами стебли саххи на высоте груди и осторожно, чтобы не помять, складывая их в мешок, который волочился на тонком тросе, пристёгнутом к ремню.
Работа была и тяжёлой, и опасной. В местном море водилось огромное количество агрессивных созданий, очень уважавших человеческое мясо и признававших лишь авторитет силы. А вот с этим всё было нерадостно.
Под брюхом «Шайра-100» – так называлась его подлодка – располагался блок из шести неуправляемых ракет и что-то вроде пулемёта, стрелявшего длинными тяжёлыми стрелами. Ну и в качестве последнего аргумента Афанасьев мог использовать длинный нос самого «Шайра», который, наподобие знаменитого «Наутилуса» капитана Немо, был снабжён длинным острым бивнем, на котором находилась трёхлопастная фреза.
Самыми частыми гостями были похожие на мурен подводные змеи, беззвучно вылетавшие из водорослей и атаковавшие рабочих.
Подумав о муренах, он внимательно огляделся. Нет, слава богу, чисто. Где-то очень далеко мелькает огонёк, но что это – поисковый модуль или местный вариант удильщика? – определить не представляется возможным. Впрочем, удильщик-то как раз практически безопасен: медлителен и трусоват. Сам на человека никогда не нападёт, если, конечно, не попытаешься погладить его по спине или подёргать за «удочку».
Вот и плантация. «Работай, негр, работай! Солнце ещё высоко, до получки ещё далеко…» Вспомнив эту детскую шутку, Виктор непроизвольно улыбнулся. Правда, улыбка получилась какой-то невесёлой: как-то ни в детстве, ни после он не представлял себе, насколько эта шутка может оказаться близкой к действительности.
Краем глаза Афанасьев заметил, что слева водоросли шевельнулись как-то неправильно. Скорее всего, это – результат непредсказуемых водяных течений и завихрений, но…
– Бережёного бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт, – сообщил самому себе Виктор и направил «Шайра» вниз, к эпицентру непонятного шевеления.
Он пристально вглядывался в голубоватую муть, но ничего не увидел. Хмыкнув, он повернул назад, и тут же прямо под ним
