Виктор провалялся в медблоке восемь дней. Собственно, он, если верить собственным ощущениям, мог бы выйти и раньше, но Мийра неожиданно воспротивилась и потребовала, чтобы Афанасьев оставался под присмотром медицинских систем до тех пор, пока все его показатели не придут в норму. А спорить с хозяйкой осмеливался только сам Гошши, и то не всегда.
Но всему на свете приходит конец, и Виктор вышел «на свободу». И тут же угодил в руки Мийры.
– Здравствуй, Победитель, – кивнула ему красавица. – А я как раз хотела узнать: не поможешь ли ты мне разобраться в ванной комнате?
– Разобраться? – переспросил пограничник, разом посмурнев.
Разбираться где бы то ни было он решительно не хотел. И не любил. Всё всегда должно лежать, стоять, висеть на своём месте, и лучше поддерживать этот порядок постоянно, чем периодически устраивать аврал и «разбираться».
Но тем не менее он покорно пошёл следом за хозяйкой. И неожиданно выяснил, что госпожа Мийра ухитрилась своей изящной точёной ручкой своротить пульт управления ванной. Хозяйская ванна напоминала виденные им в той, другой жизни, джакузи, разве что габариты куда как крупнее, да кроме массажа пузырьками и струями имелись ещё и другие варианты: из днища и стенок ванны выдвигались манипуляторы с массажными насадками. И вот блок управления этим чудом теперь валялся на полу, печально раскинув во все стороны выдранные с корнем провода…
– Муж будет очень сердиться, – как-то виновато произнесла Мийра. – Транспортировка этого чуда на нашу ферму стоила уйму денег, а я… – и, не докончив, она печально улыбнулась.
Установить блок на место не составило большого труда. Зачистить ножом и соединить скрутками все провода, заизолировать соединения поданным Мийрой быстросохнущим аэрозолем диэлектрика. Виктор смазал задний торец коробки клеем и прижал его к наружной стенке ванной.
– Вот и все, госпожа, – сообщил он, вставая. – Пять минут посохнет – и порядок!
– Спасибо, Победитель, – сказала Мийра и неожиданно ласково провела ладонью по его щеке. – Ты очень много умеешь… Пойдём, я тебя накормлю.
Она провела пограничника в столовую, усадила за стол и вызвала робота-дворецкого. Набрала на его верхней панели программу, затем откинулась на спинку своего стула:
– Что ты любишь кроме охоты, Победитель? – спросила она, полуприкрыв глаза и глядя на Виктора сквозь длинные ресницы.
Афанасьев насторожился: как-то эти вопросы очень уж… не того… «Колет она меня, что ли? Здорово похоже…»
– Охоту, – ответил он, стараясь уловить реакцию собеседницы. – Бой… сражаться… – Подумал и добавил: – Оружие…
Мийра кивнула, но как-то отстранённо, словно ожидая услышать именно это.
– А к самкам не тянет? – она неожиданно изогнулась на стуле так, что казалось, будто её высокая грудь сейчас прорвёт одежду. Мийра чуть провела языком по красным губам, и повторила: – Не тянет?
Виктор напрягся. Да, чёрт возьми, его тянуло к «самкам». Правда, началось это совсем недавно, можно сказать, только что. И потянуло его не к женщинам вообще, а к этой, вполне конкретной. Мийра была изумительно хорошо сложена, и кроме внушительной груди имела тонкую талию и пару стройных ног. Но кроме этого, женщина двигалась так пластично и грациозно, словно всю жизнь посвятила танцам или боевым искусствам. И с некоторых пор Виктора очень сильно тянуло именно к ней, хозяйке фермы.
Тем не менее, он ответил:
– Когда охотишься, госпожа Мийра, обычно невозможно определить: самец перед тобой или самка.
